Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 2. Победить на трех мирах. Тау — ноль. Полет в навсегда
Зубы Федорова отбивали нервную дробь. Он сделал все, что собирался, и вернулся к Хименес.
Та все еще была бледна, но дрожать перестала.
— Мне так стыдно, Борис, — пробормотала она хрипло, — видимо, желудочный сок вызвал раздражение слизистой гортани. Зря я согласилась… на эту тренировку. Такое устроила…
Федоров посмотрел на нее в упор и угрюмо спросил:
— Давно тебя тошнит?
Она отвернулась. Он успел поймать ее, пока она не отлетела в сторону, и крепко сжал ее запястье.
— Когда у тебя в последний раз были месячные?
— Ты сам видел…
— Что я видел? Ты меня и надуть могла запросто! Я занят по уши, что я могу заметить? Говори правду!
Федоров встряхнул ее руку. Она дернулась и вскрикнула. Федоров отпустил ее.
— Я не хотел сделать тебе больно! — воскликнул он, а Маргариту уже довольно далеко отнесло в сторону. Федоров догнал ее, обнял, крепко прижал к груди.
— Т-т-три месяца, — сквозь слезы прохныкала Хименес.
Федоров дал ей выплакаться. Он только молча гладил ее волосы. Потом он проводил ее в ванную. Там они старательно вымыли друг друга. Органическая жидкость, которой на корабле пользовались для мытья, пахла преотвратительно, но мыла чисто и быстро. Федоров выбросил губки в мусоросборник и включил сушилку. Несколько минут они стояли молча под струями теплого воздуха.
— Знаешь, — сказал Федоров наконец, — уж если мы решили проблемы гидропоники при невесомости, то надо подумать и о том, чтобы соорудить что-то вроде настоящих ванны и душа. — Маргарита ничего не ответила, только встала поближе к сушилке. Струи воздуха отбрасывали со лба пряди ее волос. Федоров нахмурился. — Хорошо, — сказал он. — Как это случилось? Разве наш драгоценный врач не обязан следить за тем, как каждая женщина соблюдает систему контрацепции?
Хименес, не глядя на него, кивнула и еле слышно ответила:
— Ну да. Один укол в год, а нас двадцать пять… а у него и без нас дел полно…
— Вы что, оба забыли?
— Нет. Я пошла к нему, как обычно. В свое время. Но его не было на месте. Может быть, кому-то плохо было. Наши карты лежали на столе. Я заглянула и поняла, что сегодня у доктора побывала Джейн по такому же поводу. Вдруг я ни с того ни с сего схватила ручку и записала в лист приема напротив своей фамилии «ОК», и вышло очень похоже на почерк врача. Ума не приложу, почему я это сделала. А потом… потом я убежала.
— Почему же ты потом не призналась? Как я понимаю, он уже на всякие вывихи насмотрелся и простил бы тебя.
— Память надо иметь! — фыркнула Хименес. — Если он решил, что забыл про мое посещение… с какой стати я должна делать за него его работу?
Федоров выбросил было руку, чтобы схватить Маргариту за запястье, но увидел на ее руке синяк и сдержался.
— Послушай, ради всего святого! — воскликнул он. — Латвала заработался так, что еле на ногах держится! И все ради нас! И ты говоришь, с какой стати ты должна ему помогать?
Маргарита приготовилась защищаться. Она посмотрела на Федорова в упор и твердо проговорила:
— Ты обещал, что у нас будут дети.
— Ну… да, конечно, у нас будет уйма детей… но только тогда, когда мы окажемся на планете…
— А если мы никогда не найдем эту планету? Что тогда? Вы можете продлить жизнь биосистемы, как собирались?
— Мы пока бросили эту работу ради конструирования аппаратуры. А на это могут уйти годы.
— Ну, значит, несколько малышей погоды не изменят… пока этот корабль… пока этот проклятущий корабль… но зато нам будет…
Федоров приблизился к подруге. Она, широко раскрыв глаза, рванулась в сторону, суетливо хватаясь за скобы.
— Нет! — крикнула Хименес. — Нет! Я знаю, чего ты хочешь! Ты не отнимешь у меня ребенка! Он и твой тоже! Если вы… если ты убьешь мое дитя, я убью тебя! И всех убью!
— Тихо! — проревел Федоров. Маргарита вцепилась в скобу. Плечи ее сотрясались от рыданий, зубы дробно стучали. — Сам я пальцем не пошевелю, обещаю, — сказал Федоров. — Мы пойдем к констеблю. Побудь здесь. Приди в себя. Продумай аргументы. Я схожу за одеждой.
Он ушел и вскоре вернулся за Маргаритой. По пути в каюту он задержался в кабинке интеркома и попросил Реймонта зайти к нему. Всю дорогу до каюты они с Маргаритой друг другу не сказали ни слова.
Только тогда, когда они вошли в каюту и Федоров закрыл дверь, Маргарита всплеснула руками и умоляюще проговорила:
— Борис, это твое дитя, ты не сможешь… И скоро Пасха…
Федоров обнял ее.
— Держись спокойно, — попросил он подругу. — На-ка выпей немножко, — он подал Маргарите бутылку, где оставалось немного текилы. — Только немножко. Ты должна быть в форме, ясно?
Прозвенел звонок. Федоров впустил Реймонта и закрыл дверь.
— Хлебнуть хочешь, Чарльз? — спросил констебля инженер.
Глянув на Реймонта, Федоров поймал себя на том, что смотрит на средневекового рыцаря, который опустил на лицо забрало перед боем.
— Для начала лучше обсудим вашу проблему, — холодно проговорил констебль.
— Маргарита беременна, — сообщил ему Федоров.
Реймонт молчал и тихо покачивался в воздухе, держась за скобу.
— Пожалуйста! — пробормотала Хименес.
Реймонт знаком велел ей молчать.
— Как это случилось? — спросил он так тихо, что голос его прошелестел, словно струя воздуха, бившая из вентилятора.
Маргарита попыталась объяснить, но у нее ничего не вышло. Федоров путанно и невнятно пробовал ей помочь.
— Ясно, — кивнул Реймонт. — Еще месяцев семь. Но почему вы обратились ко мне? Вам нужно было идти к старшему помощнику. В таких случаях больше некому разбираться, кроме нее. Что я могу? Только арестовать вас за грубейшее нарушение устава, и все.
— Ты… Я думал, мы с тобой друзья, Чарльз, — с упреком проговорил Федоров.
— Я служу всему кораблю, — равнодушно, не меняя тона, откликнулся Реймонт. — Я не могу прощать действий, из-за которых может пострадать безопасность остальных.
— Один крошечный младенец угрожает безопасности? — вскрикнула Хименес.
— А сколько еще их появится, если и другие захотят?
— Что же — ждать вечно?
— Разумнее было бы подождать, пока наша судьба не определится. Ребенку, рожденному в таких условиях, суждена недолгая жизнь и страшная смерть.
Хименес сцепила руки на животе.
— Вы не убьете его! Не убьете!
— Спокойно, — процедил сквозь зубы Реймонт. Хименес сверкала глазами, но умолкла. — Ты что думаешь, Борис?
Инженер медленно проплыл по каюте и встал за спиной подруги. Обняв ее, он сказал:
— Аборт — это убийство. Наверное, такого не должно было случиться, мы виноваты, но я ни за что не поверю, что мои товарищи по экипажу — убийцы. Я умру, прежде чем позволю такому произойти.
