Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня
— Доброе утро, Салли! — Услышав в ответ одно только бурчание, он добавил: — Солоно, Салли?
— Доброе утро, маха Тингл. Маха Паз…
— Знаю, знаю. Ждет меня не дождется. Спасибо.
Кабинет с потолком в форме купола был так же элегантен, как его хозяин. Привет Вардхамана Паз поднялся навстречу Тинглу во весь свой семифутовый рост. Блестящая разноцветная блуза и брюки обтянули шаровидный торс и мощные ягодицы. Над тремя обвисшими подбородками высилась круглая голова с массивным выпуклым лбом. Когда Паз кланялся и соединял ладони в молитвенном жесте, могло показаться, что ему трудно поднимать столько колец. Их было по два на каждом пальце, и в каждом крупный бриллиант или изумруд. Золото было фальшивое, камни искусственные, и сам Паз тоже казался Тинглу ненастоящим. Возможно, потому, что толстяки сейчас были редкостью.
Тингл тоже поклонился и сложил перед собой ладони.
— Доброе утро, шеф.
— Доброе утро, Боб.
Паз опустился на стул медленно и осторожно, как воздушный шар, из которого через дырочку постепенно выходит горячий воздух. Пригласил сесть Тингла и добавил:
— Для кого доброе, а для нас с тобой…
«Студень», как называли его за глаза, махнул ручищей, напоминающей плавник моржа, и скривился, будто объелся бобов.
— Я получил по нашему каналу сведения насчет твоих… и наших… трудностей.
Тингл заерзал на стуле и посмотрел по сторонам. Он не хотел выставлять себя дураком и спрашивать Паза, нет ли в комнате жучков и работает ли скрэмблер. Жучков, конечно, не было, и скрэмблер работал. Кроме того, раздражающе громко вещали три телеполоски. Тингл подвинул свой стул, упершись животом в край стола, и подался вперед.
— Тебе Тони сказала?
— Нет, не она.
— Рутербик и Гриль меня сегодня не волнуют. Но Кастор… наверное, твой информатор сказал, как он для нас опасен?
Паз кивнул, и его щеки затрепетали, как паруса на ветру.
— Розыском Кастора занимается один органик высокого ранга. Но у него связаны руки, поскольку он пока не может ничего предпринять официально. Лишь в случае, если вторник заявит, что Кастор — дневальный, наш человек сможет действовать. Причем он должен будет убить Кастора, чтобы предотвратить арест. Мы не можем допустить, чтобы Кастор попал в руки властей.
Хотя Тингл не должен был знать упомянутое Пазом лицо, он его знал. Он выяснил это имя с помощью информационных исследований, проведенных без ведома и согласия как правительства среды, так и совета иммеров.
— Мы должны найти Кастора, — сказал Паз.
— Буду трудиться, как бобр.
— Чего ты улыбаешься?
— Да так, каламбур.
— Какой еще каламбур? Сейчас не время быть легкомысленным, Боб.
— Американский бобр принадлежит к виду Кастор канадиенсис, — пробормотал Тингл.
— Что?
— Так, ничего. Шеф, мне придется схимичить с отчетом о рабочем дне. Но моя непосредственная начальница, Глоткия Писдрис, уж больно дотошная особа. Почти каждый раз меня проверяет.
— Глоткия Писдрис? — нахмурился Паз.
— Глория Питсдрит. Мы, подчиненные, зовем ее Глоткия Писдрис.
Паз не улыбнулся.
— Я уже сказал тебе, Боб. Легкомыслие…
— … вещь тяжелая. Я знаю, шеф. Прости меня.
— Я займусь Питсдрит, — с тяжелым вздохом сказал Паз. — Только вот…
Выждав несколько секунд, Тингл спросил:
— Что, есть новости и похуже?
— Ты очень проницателен, Боб. — Паз снова испустил тяжкий вздох. — Мой информатор сказал, что здесь у нас находится воскресный органик. Женщина, детектив-майор Пантея Пао Сник. У нее темпоральная виза, Боб. Темпоральная!
— И это, конечно, как-то связано с нами. Иначе ты бы о ней не упомянул.
— Боюсь, что да. Судя по словам моего информатора — он не сумел добыть подробности, которые могли бы пролить свет на это дело, — миссия Сник настолько секретна, что только генеральному комиссару известно, в чем она заключается. Возможно, что всего не знает даже и комиссар. Он, однако, отдал приказ об оказании Сник всяческого содействия. Это недобрый знак. Мы должны разузнать, какое у нее задание.
— Может быть, она здесь совсем не из-за нас.
Паз снова вздохнул:
— Хотелось бы мне так думать. К сожалению, она уже спрашивала о тебе. С тобой-то, собственно, она и хочет поговорить.
Сегодня, как видно, не удастся стать Тинглом на все сто. Вторник упорно отказывается умолкнуть. И требует, чтобы Тингл оставался как минимум агентом Джеффа Кэрда. Это все, что может позволить себе Тингл. Кэрда следует рассматривать как лицо, временно уполномочившее Тингла быть своим представителем в среде.
— Мне, возможно, придется поработать сверхурочно, — сказал Тингл.
— Я это улажу. Без проблем.
Придется выдумать какой-то предлог. Одна ложь порождает другую, и их нарастающий вес гнетет — а ведь придумываешь их, чтобы облегчить себе жизнь.
Паз кашлянул, прервав раздумья Тингла.
— Ничего не хочешь добавить?
— Нет, — сказал, вставая, Тингл. — Если у тебя все…
— Пока да. Если узнаешь что-нибудь новое, сообщи мне.
— Конечно.
Тингл вышел из кабинета, закусив губу. В коридоре он ощутил потребность помочиться и свернул в дверь с табличкой П — К. Через умывальную он прошел в просторное помещение, все белое, с потолком, полом и стенами под мрамор. Слева был ряд писсуаров с телеполосками в промежутках, справа кабинки, откуда слышались голоса дикторов, диалоги мыльных опер и прочие звуки.
Взглянув на пустой ряд, Тингл выбрал писсуар рядом с № 176. Их дневного диктора, Большого Джона Фоккера Натчипала, Тингл терпеть не мог. Справляя нужду, он мог представить, будто мочится на безмерно мерзкого Натчипала. Через четыре полоски от него читала новости фантастически красивая и сексуальная Констант Тунг. Но ее он избегал — по крайней мере, в туалетах, — поскольку эрекция, возникающая при виде ее, затрудняла процесс.
На сей раз предусмотрительность не помогла. Он все-таки слышал ее голос и невольно думал о ней. Пребывая в весьма затруднительном положении, Тингл вдруг почувствовал, что слева от него кто-то стоит. Он повернул голову и увидел женщину в коричневом жокейском кепи, на котором стояла красная звезда в зеленом круге, и в длинном коричневом платье с узором из зеленых петельчатых египетских крестиков. Большая зеленая наплечная сумка была набита битком. Из-под платья торчали носы ярко-зеленых туфель.
Она была небольшого роста, около пяти футов восьми дюймов, стройная, с короткими черными волосами, блестящими, как мех морского котика. На тонком треугольном личике выступали высокие скулы. Большие темно-карие глаза, тоже как у котика, пристально смотрели на Тингла. Она была не менее красива, чем Тунг, но произвела на него совсем другой эффект — ее бесцеремонность его разозлила.
