Стивен Харпер - Империя Немых
— И что теперь? — спросил Бен.
— Я хочу ее увидеть, — сказал Кенди.
Второй трюм представлял собой высокое, звенящее эхом помещение длиной около двадцати метров. Прямо у входа в штабели по шесть штук были составлены черные ящики, своими размерами напоминающими гробы. В каждом было окошко, экран компьютера и клавиатура. Криомодули на борту «Пост-Скрипта» предназначались для чрезвычайных ситуаций, когда исчерпаны все средства жизнеподдержания или же на борту не хватило скафандров для всех членов экипажа. При помещении человека внутрь криомодуль производил автоматическое сканирование, а затем, посредством специальных внутривенных инъекций, вводилось сначала снотворное, а потом — ряд стероидных соединений, благодаря которым в организме поддерживалась жизнь. И хотя температура в модулях была ниже температуры жидкого азота, впоследствии организм можно было без труда вернуть в активное состояние.
Сейчас функционировал только один модуль. Все его лампочки горели красным, сообщая о смерти организма внутри. Неподалеку стояла Харен. Когда Кенди и Бен вошли, она обернулась. Глаза, смотревшие поверх чадры, были красными и припухшими.
— Я уже попрощалась, — сказала она. — Я вас оставлю наедине с ней.
Харен ушла. Кенди подошел к модулю, и Бен только сейчас заметил, что они держатся за руки. Кто сделал первый жест, он не помнил. Криомодуль, в котором лежала Ара, находился на уровне пояса, и Кенди пришлось немного нагнуться, чтобы заглянуть в окошко. Лицо Ары было бледным и спокойным. Горе в груди Бена вспыхнуло с новой силой, горе и еще гнев. Как она могла вот так покончить с собой, как могла допустить, чтобы он нашел ее искалеченное мертвое тело? Бен понимал, что она не виновата в том, что произошло, и все равно обида не проходила.
— Реальные люди смотрят на смерть как на радостное перемещение, — раздался рядом с ним голос Кенди. — Я так не могу. Ара была для меня как родная мать, я рядом с ней — желторотый птенец, и я не знаю, как я буду жить без нее.
Отчаяние нахлынуло на Бена безудержным водопадом. Он выпустил руку Кенди, чтобы обнять его за плечи. Кенди тоже обнял его, и оба они тихо плакали. Через некоторое время они замолчали и просто стояли неподвижно перед телом Ары. Потом отвернулись. Ноги сами вынесли их из трюма, они двинулись в сторону камбуза.
— Что мы будем делать? — спросил Бен по пути. — На Беллерофон возвращаться нельзя.
— Не знаю, — признался Кенди. — И если это безумие в Мечте продолжится, нам скоро некуда будет бежать. Я не хочу еще раз пережить то, что пережил. Это было ужасно, Бен. Я вполне понимаю, почему Ара… почему она так поступила. Мне тоже хотелось умереть.
— Хорошо, что ты этого не сделал, — сказал Бен.
Кенди снова сжал плечо Бена.
— Спасибо тебе еще раз.
— Тебе надо еще и Харен поблагодарить, — ответил Бен, когда они уже подходили к камбузу.
— За что поблагодарить? — спросила Харен.
Она сидела за столом, перед ней стояла кружка ароматного кофе.
— За то, что успела подхватить Кенди, пока он не завершил начатое, — ответил Бен.
— Спасибо, — серьезно произнес Кенди.
— Пожалуйста, — ответила Харен с той же серьезностью. Она показала рукой на крошечную кухню. — Если вы хотите чая или кофе, есть горячая вода.
Кенди покачал головой.
— Прежде всего, — сказал он, — мне нужна Мечта.
ГЛАВА 26
ЦЕНТР КОНФЕДЕРАЦИИ ПЛАНЕТ
Для обновления власти диктатору необходимо время от времени купаться в крови.
Брин Фрираннер. «Революция!»Дворец ее наиавгустейшего императорского величества императрицы Кан маджа Кали
Её императорское величество Кан маджа Кали I, повелительница Конфедерации Независимости, торжественно восседала на своем простом троне в мраморном зале для аудиенций, стараясь подавить напряжение, давившее ей на нервы. На балконе толпились придворные, они заняли все стулья и кресла, стоявшие в зале. Тронное возвышение окружали около десятка императорских гвардейцев. Ее любимый Немой раб с мускулистым телом, на которое было приятно смотреть, стоял на коленях у подножия трона, однако выражение его красивого лица было далеко от приятного.
— Послание начинается, — сказал он. — От Шарлемана Беллимари, исполнительного директора Совета директоров Конгломерата Призмы, главного менеджера…
— Не трать время на титулы, — перебила его императрица, стараясь не выдать голосом своего волнения, — ни на его, ни на мои. Переходи к содержанию послания.
— Слушаюсь, ваше императорское величество, — произнес раб, не поднимая на нее глаз. — Послание продолжается.
Все присутствующие разом затаили дыхание. Императрица заметила, что ее побелевшие пальцы изо всех сил сжимают подлокотники трона. Она, тем не менее, не могла заставить себя разжать руки. Так многое зависело сейчас от этого послания…
Раб медлил, и императрица уже готова была закричать, чтобы он продолжил наконец.
— С огромным сожалением мы сообщаем Конфедерации Независимости, — произнес раб, — что в настоящее время Конгломерат Призмы не в состоянии выделить ресурсы, необходимые Конфедерации для разрешения ее конфликта с Империей Человеческого Единства. Нам остается лишь надеяться, что…
Раздалось приглушенное гудение голосов. Императрица не потеряла сознания и не побледнела. Она все так же прямо восседала на своем троне, но перестала слушать. Значит, Конгломерат Призмы предал ее. Остальное не имело значения. Без поддержки со стороны Конгломерата выиграть надвигавшуюся войну с Единством будет очень трудно, если вообще возможно.
Когда послание закончилось, Кан маджа Кали отпустила и раба, и весь свой двор. Оставшись одна в пустом гулком зале, она позволила себе немного расслабиться. Она так устала. Она уже не помнила, когда в последний раз спала более четырех часов подряд. Ее руки и ноги, казалось, были налиты свинцом. Что, если ей просто уйти? Что, если просто оставить дворец, гвардию, свой двор, важные решения, всю это кровавую бойню? Что, если она скажет всем, что отныне они — сами по себе, что им придется самим принимать решения и обо всем заботиться?
Кали провела рукой по гладкому подлокотнику императорского трона, того самого, на котором многие десятилетия восседал ее отец, и позволила себе тяжело вздохнуть. Отречение от престола и побег — все это не более чем фантазии. Ведь если она решится на такое, ее место займет кто-нибудь другой, и неизвестно, что это будет за человек — добрый или злой, гуманный или жестокий. Наследников у Кали не было, не было никого, кого бы она достаточно хорошо знала, чтобы передать этому человеку власть. Не было, потому что ее племянник погиб.
