Натали Хеннеберг - Кровь звёзд. Мутанты
— Как видите, это всего лишь городские жители, — сказал Гобсон спокойным тоном бесстрастного комментатора последних известий. — После Большого Взрыва в мире на осталось профессиональных воинов… кроме вот этих.
Он показал рукой на ряды Кочевников, но никто не смотрел, куда он показывал, потому что все с недоверием, свойственным людям, уже простившимся с жизнью, наблюдали зрелище. Кочевники быстро расправлялись с беспорядочной толпой, а подстрекатели между тем бесследно исчезли. Городские жители четвертого послевоенного поколения не знали, что такое война, в то время как Кочевники постоянно жили в состоянии войны, войны с лесом и людьми.
Им удалось превратить толпу в беспомощную массу.
— Это не выход из положения, — нехотя произнес Бюркхалтер, отвернувшись от окна.
Потом он мысленно обратился к телепатам.
— Не следует ли нам сохранить все в тайне? Нужно ли принимать решение… убить их? Правда, мы спасли свою шкуру, но что делать с остальными?
Гобсон печально улыбнулся, что совсем не шло к его полному лицу. Он ответил вслух, чтобы все его поняли:
— Приготовьтесь. Мы уходим из больницы. Все, включая нетелепатов.
Хит, бледный и растерянный, собрался с духом:
— Подождите. Я знаю, что командуете здесь вы, но… я не могу оставить больных!
— Мы их возьмем с собой.
Он говорил уверенно, но во взгляде его, обращенном к Бюркхалтеру, сквозило сомнение. Последняя проблема и, пожалуй, самая трудная, еще не была решена.
Мысль Гобсона дошла до Коди.
— У вас достаточно Кочевников?
— Четыре племени. Новое консульство прислало их с севера. Из любопытства.
Немые слушали этот разговор на всем обширном континенте.
— Мы очистили Секвойю. Убитых нет. Несколько человек легко ранены, но ходить могут. Ваши городские жители — плохие вояки.
— Вы готовы к большому походу?
— Да. Мы собрали мужчин, женщин и детей в северной долине. Этим занимается Ампайр Вайн.
— В путь! Не было стычек с параноиками?
— Нет. До них еще не дошло. Они не уходили из города. Но нужно все делать быстро. Если они попытаются выйти, мои люди их убьют.
— Колонна двинулась.
— Прекрасно. Завяжите им глаза, если понадобится.
— Под землей нет звезд.
— Ни один нетелепат не должен погибнуть. Это — дело чести. Может быть, наше решение не такое уж хорошее но…
— Никто не погибнет.
— Мы уходим из больницы. Маттун готов?
— Готов. Уходите.
Бюркхалтер потер болевший подбородок.
— Что произошло? — устало спросил он.
Было темно, и слышался лишь шум сосен. Какая-то фигура возникла на фоне деревьев.
— Мы готовились к эвакуации. Помните? Один буйнопомешанный ударил вас.
— Да, теперь я припоминаю… Мне следовало бы прочесть его мысли, но я не мог. Он не думал. — Бюркхалтер вздрогнул при этом воспоминании. Затем поднялся и сел.
— Где мы?
— Довольно далеко, к северу от Секвойи.
— Ох, моя голова…
Он поправил парик, затем встал, опираясь о дерево. Через какое-то время он уже мог ориентироваться и сразу узнал гору Никольс, которая возвышалась над Секвойей. Вдалеке, в самом конце глубокой долины, — свет. Очевидно, какой-то город. Недалеко от него длинная колонна тянулась из ущелья, становилась видимой в свете луны, а потом снова терялась в темноте. Кто-то шел с носилками, кого-то поддерживали под руку, выделялись высокие фигуры в рубашках из шкуры лани и в меховых шапках, с луком через плечо. Они ходили взад и вперед вдоль колонны, подбадривали одних, помогали другим.
— Это Лысоголовые из Секвойи, — сказал Гобсон, — и персонал больницы — нетелепаты, и больные. Мы не могли их бросить.
— Но…
— Для нас это был единственный приемлемый выход. Послушайте, Бюркхалтер. Вот уже двадцать лет как мы готовимся, нет, не к этому, а к погрому. В лесу — только Немым известно точное местонахождение — создана целая система сообщающихся между собой пещер. Мы построили целый город. Город без жителей. Коди, он не один, их четверо Коди, использовали этот город как лабораторию и как тайник. Там есть все для гидропонной культуры, в том числе и искусственные солнца. В пещерах не поместятся все Лысоголовые планеты, но населению Секвойи там будет не тесно.
— А нетелепаты? — воскликнул Бюркхалтер.
— Да, и они. Точнее говоря, они будут пленниками и не смогут общаться с антимиром. Они привыкнут к такому образу жизни и когда-нибудь осознают его как необходимость. Если бы мы этого не сделали, их бы следовало убить. Они будут продолжать обычную жизнь в своих семьях, но под землей, в искусственной среде.
— А если их отыщут параноики?
— Нереально. Под землей нет звезд. Параноики могут прочитать их мысли, но не смогут определить, где они находятся. Телепатия им в этом не поможет. Только Немые знают наше точное местонахождение, и никто не сможет прочитать их мысли. Кочевники сами не знают, куда они идут. Во всяком случае они вовсе не заинтересованы в том, чтобы болтать, а Коди проследит за тем, чтобы все было в порядке. Конечно, когда столько людей в этом участвует, нельзя быть совершенно уверенным, что тайна будет сохранена; но я думаю, что мы успешно провели операцию, особенно если учесть, что выход из положения не был заранее подготовлен. — Он замолчал, а потом нескромно прочитал мысли Бюркхалтера. — Что с вами, Бюрк, что вас беспокоит?
— Люди, мне кажется, — признался Бюркхалтер. — Люди, которых не следовало бы отрывать от остального мира. Это несправедливо.
Мысль, пришедшая на ум Гобсону, содержала гораздо больше грубости, чем это вылилось в произнесенные слова.
— Несправедливо? Конечно, несправедливо! А вы видели, Бюрк, как эти линчеватели поднимались к больнице?.. Это было справедливо? И если уж кто и заслужил наказания, то именно они! — Потом он смягчил тон. — Иногда мы с неоправданной снисходительностью относимся к людям, и забываем, что и они должны отвечать за свои поступки. А погром — это такое организованное действие, которое не заслуживает прощения… если многочисленная группа нападает на горсточку беззащитных людей? Они бы нас убили без зазрения совести, если бы только смогли до нас добраться. Им повезло, что мы не такие жестокие, как они. По-моему, мы слишком добры к ним. Ведь в конце концов по их вине мы вынуждены действовать именно таким образом. Конечно, какая-то несправедливость неизбежна, но я думаю, что мы нашли наилучший выход из создавшегося положения.
Некоторое время оба молча смотрели на двигающуюся колонну, потом Гобсон продолжил:
