Роберт Маккаммон - Кусака
— Назад, — велел он Ганни, и молодой человек отполз от края. Вэнс вскинул винчестер. Роудс метнул в шерифа предостерегающий взгляд.
Звуки прекратились. Воцарилась тишина.
Роудс и Том держали фонарики нацеленными на дыру. Снизу донесся мужской голос:
— Туши фонари, ребята. Я чую по-настоящему скверные флюиды.
Добродушный, спокойный, ленивый голос. Узнал его только Вэнс, которому достаточно часто случалось его слышать. С лица шерифа сбежала краска, оно стало серым, как рыбье брюхо, и он еще сильнее вжался в стену.
— Выключаем, — сказал Роудс. Он выключил фонарик, то же сделал и Том. Теперь комнату освещало только тусклое желтое сияние уцелевших керосиновых ламп. — Можете подниматься.
— О нет. Рано, приятель. Бросьте их мне.
Оно не выносит электрического света, подумал Роудс. Нет, мало того: оно _б_о_и_т_с_я_ электричества. Он кинул свой фонарик в дыру и кивнул Ганнистону и Тому, чтобы те последовали его примеру. Через минуту раздался треск: фонари ломали на части.
— Вот. Можете подниматься, — сказал Роудс.
— Подниматься я могу где и когда мне вздумается — была б, едрена мать, охота, — ответил голос. — Вы что, еще не доперли? — Наступила пауза. — Коли у вас там, наверху, остались еще такие штуки, вы об этом крепко пожалеете.
— Это было все, что мы принесли.
— Как ни крути, теперь это никчемные обломки, верно? Плюнуть и растереть. — Тон Кусаки, получившего уверенность в том, что фонарики уничтожены, стал развязно-самодовольным. Что-то глухо стукнуло, послышался быстрый топот. Роудс догадался, что тварь подпрыгнула и вылезла в подвал. Второе "_б_у_х_". За край дыры ухватилась рука. В сломанные доски впились зазубренные ногти, и на свет явилась голова.
Джесси так сдавила Тому руку, что чуть не сломала ее.
Вэнс издал слабый стон.
На них смотрело голубоглазое улыбающееся лицо мальчика-певчего — лицо Мэка Кейда. Он был с непокрытой головой, редкие светлые волосы прилипли к черепу. Загар побледнел и приобрел болезненный желтый оттенок. Легко подтянувшись на одной руке, Кейд стал коленями на край дыры и поднялся на ноги.
Вэнс чуть не потерял сознание. Этого не произошло лишь потому, что шериф оказался бы без чувств на полу в десяти футах от страшной твари.
— Боже правый… — прошептал Ганнистон.
— Всем оставаться на местах, — распорядился Роудс, всеми силами стараясь сохранять спокойствие, и, внутренне содрогнувшись, сглотнул. Без паники.
— Ага, — сказала тварь с улыбкой Мэка Кейда. — Расслабьтесь!
В свете ламп все они (даже чересчур ясно) видели: у Мэка Кейда осталась только одна нормальная рука — левая, расплющенная же правая плавно переходила в образовавшийся у него на груди мясистый нарост, весь в черных потеках. На короткой мускулистой шее сидела плоская голова, очень напоминавшая голову рептилии. С нее смотрели косо посаженные янтарные глаза, а на костистых клиньях плеч болтались две толстых изуродованных лапы.
Джесси поняла, что это такое: собака. На грудь твари был приживлен один из доберманов Кейда. Получилось что-то вроде диковинных сиамских близнецов.
Золотые цепочки, украшавшие шею Кейда, теперь переплелись с кожей и тоже превратились в часть тела. Холодные голубые глаза медленно перемещались от одного человека к другому. Покрытая островками человеческой плоти и собачьей шкуры голова добермана судорожно подергивалась, словно пес невыносимо страдал, а вокруг нароста — его тела — пергаментно похрустывали складки винно-красной сорочки Кейда.
— Ух ты, — одними губами выговорил Кейд, и свет лампы засверкал на рядах тесно посаженных зубов-иголок. — Что, Эд Вэнс, пришел повеселиться? — Взгляд твари пронзил шерифа. — Я думал, ты тут главная шишка.
Вэнс онемел. Роудс глубоко вздохнул и сказал:
— Нет. Главный я.
— Да-а? — Взгляд чудовища сосредоточился на нем. Собака широко раскрыла пасть и тоже показала серебряные иголки. Каждая лапа добермана заканчивалась двумя зазубренными металлическими крюками. Существо сделало два широких шага к Роудсу, и полковник почувствовал, что в нем воплем поднимается паника. Он напрягся и не отступил.
Кусака остановился примерно в трех футах от него и прищурился:
— Ты. Мы знакомы, верно? — Сплюснутая голова добермана тихо заворчала, бессмысленно щелкнув челюстями. — Ты полковник военно-воздушных сил США Мэтт Роудс. Правильно?
— Да.
— Я тебя помню. Мы уже встречались там, внизу. — Кусака резко мотнул головой в сторону дыры и, не переставая улыбаться, поднял левую руку с вытянутым указательным пальцем. Рука скользнула вперед, и в щеку Роудсу уперся металлический ноготь. — Ты сделал мне больно, — сказал Кусака.
Что-то тихо щелкнуло — Ганнистон взвел курок револьвера.
— Не стреляй. — Зазубренный край ногтя взрезал полковнику щеку, на подбородок медленно скатилась капля крови. Роудс не дрогнув встретил напряженный взгляд Кусаки. Существо говорило о старухе из тоннеля. Где бы ни находился подлинный Кусака (скорее всего, в пирамиде), он должен был иметь прямую сенсорную связь с репликантами и чувствовать боль. — Мы пришли без задних мыслей, — сказал Роудс. — Чего тебе надо?
— Я хочу заключить сделку.
Роудс понимал, что имеет в виду Кусака, но хотел услышать это из его уст.
— Какую сделку?
— Мне нужна сверхтонкая высококачественная упаковка класса дубль-А, которую вы припрятали где-то в своем сообществе. — Ноготь с пятнышком человеческой крови убрали. — Ты знаешь: хранитель. Девчушка.
У Джесси екнуло сердце. Вэнса пробрала дрожь — тварь идеально переняла манеру Кейда говорить, хитро, по-торгашески растягивая слова.
— Какая девчушка? — Капля крови сорвалась с подбородка полковника и беззвучно расплылась на зеленой хирургической рубахе.
— Не лечи меня, _a_м_и_г_о_. — Собачья голова хрипло заворчала, напружинив шею. — Я тут… того-этого… поспрошал — сечешь, к чему я веду? Пошлялся, присмотрелся. Да, приятель, мирок у вас и впрямь чудной. Но я знаю, что хранитель — девчушка и что она где-то рядом. Она мне нужна, и я намерен ее забрать. Ну так по рукам или нет?
Роудс знал, что вступает на опасную почву. Он осторожно сказал:
— Возможно, мы знаем, о ком идет речь, а возможно, нет. _Е_с_л_и знаем, что мы получим в результате сделки?
— Спасете свою шкуру, — сказал Кусака, и его глаза в предвкушении грядущего насилия стали ясными, почти веселыми. — Объяснять надо?
— Ты уже убил немало народу. Это не дело.
— Ничего подобного. Мое дело — именно давить клопов.
— Профессиональный убийца? — В горле у Роудса так пересохло, что, казалось, оно вот-вот потрескается. — Так вот чем ты занимаешься?
