Михаил Кликин - Ни слова о магах
– Пора начинать праздник.
– Мы готовы, – отозвался Стас – Что надо делать?
– Проявлять уважение. А пока идите к огню.
– Хорошо Джош, веди всех к кострам. И пусть уберут оружие, опасности нет Хурхас, он зовет нас к огню. Легорн, идем с нами.
– А тролли? – спросил Хурхас.
– Приглашение касается только людей.
Разделка туши, похоже, закончилась, хотя на костях оставалось еще много мяса Перемазанные кровью и жиром люди сбрасывали топоры на землю и соскальзывали вниз Отойдя в сторону, они ладонями зачерпывали мокрый снег и долго терли лица, руки, одежду, пытаясь хоть немного очиститься Несколько припозднившихся человек тащили из ближайшего темного переческа пару бревен, еще двое носили пласты мяса, складывали возле костров на подстеленные лоскуты драконьей шкуры Вселес, неподвижный и напряженный, скрестив руки на груди, дер жался в отдалении Он словно бы затаился в сумраке, и фигура его терялась среди прочих теней Стас подумал что Вселес сейчас похож на режиссера, пристально наблюдающего за спектаклем, идущим на освещенной сцене
Тем временем Вольная Стая устраивалась вокруг кострищ Воины снимали со спин щиты, укладывали их словно черепицу, и садились – уже не на голую мокрую землю, а на крепкий относительно чистый настил. Кто-то тут же опрокидывался на спину, вытянув ноги к горячим углям, потягивался, зевал. Люди негромко переговаривались, с нетерпением посматривали туда где неподвижной тенью замер Вселес. Алые отблески румянили лица и лезвия топоров, блестели глаза и зубы. Бородачи окружили три костра. Возле четвертого никого не было, видимо это было место для гостей. И Джош повел свой отряд туда. Стрелки проследовали мимо рассевшихся, разлегшихся бородачей, прошли сквозь шепотки и косые оценивающие взгляды. Револьверы у всех лежали в кобурах, но это мало что меняло – оружие бы то на взводе, ладони напряженных рук возле поясов, а сами кобуры расстегнуты. Храня молчание, опустив головы, но исподлобья наблюдая за всем вокруг, стрелки долго располагались возле огня. У них не было щитов, но кое-где на земле валялись обломанные сучья, валежины, хворост – то, что должно было сгореть в костре, но в огонь не попало, – и стрелки потихоньку собирали этот древесный мусор, подтаскивали его, делали подобия грубых скамеек, шаткие и ненадежные. Рассаживались.
Стас, Хурхас и Легорн направились к троллям. Великанам надо было втолковать, чтобы они ждали в стороне и без особой команды не вмешивались в происходящее Тролли, только что вышедшие из леса, были голодны, и Стас пообещал им, что если они будут себя хорошо вести, то он, когда все закончится, до отвала накормит их мясом. Великаны недовольно поворчали, втягивая ноздрями пахнущий свежей кровью воздух, но Однозуб рявкнул на них, и они замолчали. Еще раз проинструктировав тролаей, наказав далеко не отпускать оставшихся подснежников, да и самим никуда не отлучаться, Стас и его спутники вернулись к костру.
Теперь все были на местах.
Все было готово.
И Вселес, уже почти совсем слившийся с темнотой, расцепил руки, поднял их над головой, развернул плечи, потянулся к небу и замер, вдруг сделавшись словно бы выше.
– Дракон мертв! – Голос отразился от облаков и вернулся на землю – Великий зверь, отец всего живого, несущий смерть своим сыновьям, – мертв! – Вселес опустил правую руку, прижал ладонь к груди – Безжалостный к врагам и не имеющий друзей, тот, чья поступь сотрясает землю и волнует воду, вечно голодный одинокий охотник-мертв! – Вселес опустил вторую руку, дождался, пока смолкнет эхо, и продолжит – Мы просим прощения у тебя!
– Что он говорит? – шепотом спросил Хурхас.
– Потом… – отмахнулся Стас, зачарованно слушая, как в ночной тишине дробится эхо, как в лабиринте перелесков рождаются отзвуки, как они разбегаются, сталкиваются, устремляются в небо и затихают там, словно вязнут в густом тумане туч.
Вселес, поправив топор за поясом, опустился на колени.
– Мы сделали это, потому что знаем, что сила твоя несокрушима! Мы возжелали твоей силы! Мы просим тебя быть нам другом, а не врагом! Мы хотим, чтобы ты жил вечно в нашей Стас, чтобы ты вел нас и охранял! Мы просим тебя присоединиться к нам!
– Что он говорит? – к Стасу наклонился Джош.
– Слушай… – отозвался Стас.
– Посмотри на моих воинов! В их сердцах скорбь, а в глазах надежда! Они зовут тебя, они умоляют тебя! Будь с нами, великий зверь, отец всего живого! Тот, чья поступь сотрясает землю и волнует воду! Вечно голодный одинокий охотник! Скажи нам, что ты здесь, с нами, среди нас!…
Вселес, стоя в грязи на коленях, поднял голову и распростер руки.
Эхо растворилось в темном небе. Установилась напряженная, пугающая, неуютная тишина, будто бы весь мир вдруг исчез, оставив вместо себя бледную немую тень, размытую недвижимую картинку, безмолвный стоп-кадр.
А через какое-то время – миг, бесконечность? – где-то высоко, далеко родился странный звук.
Стас вздрогнул.
Вздрогнул Хурхас, и стрелки вздрогнули, и Легорн.
Тролли, расположившиеся тесной кучкой в сотне метров от костров, заворчали, завозились встревоженно, прижимаясь друг к другу еще плотней и неуверенно озираясь по сторонам, а Однозуб вдруг вспомнил страшную черную рубаху с горящим черепом и невольно оскалил клыки.
Звук непонятного происхождения усиливался, ширился. Густой рокот, низкий рев. Этот звук был знаком Стасу, но он не сразу понял, где же он уже его слышал, а когда вспомнил, то резво вскочил на ноги, поднял голову и приготовился кричать, размахивать руками. Заколотилось сердце, кровь прилила к лицу. Стас был уверен на все сто, что сейчас, разрезая винтами туман туч. неся на фюзеляже и крыльях электрические искорки, в небе пролетит невесть откуда взявшийся – дракон – самолет…
– Мы слышим тебя! – крикнул Вселес, выпрямляясь в полный рост, и Стас снова вздрогнул. Гул вдруг рассыпался и пропал. Растерявшийся Стас смотрел в небо.
– Что это было? – потянул его за одежду Легорн.
Стас ответил не сразу. Какое-то время он стоял, ожидая, что звук повторится, но все было тихо. И Стас опустился на свое место.
– Я не знаю… – сказал он негромко по-русски. – Не знаю… – повторил он для Легорна.
– Вы слышали его! – прокричал Вселес и выступил из тени. – Так чего же мы ждем?
И воины Стаи загудели, зашевелились. Откуда-то появились пузатые фляжки, пошли по кругу. Несколько щитов, освобожденных от кожаных ремней, легли на горячие угли. Не дожидаясь, пока гигантские противни накалятся, бородачи резали мясо маленькими кусками, насаживали их на длинные острые сучки и совали в самый жар. Мясо не прожаривалось, только кровь подсыхала румяной ко-речкой, но люди, обжигаясь, рвали его зубами, жевали, глотали, давясь. Они словно соревновались, кто больше съест, кто сумеет запихать в себя больше. Они весело переглядывались, перемигивались, мотали головами, размахивали руками, рыгали, сплевывали нежующиеся жилы. Они что-то говорили, обращаясь к товарищам, но рты их были набиты, и получалось лишь нечленораздельное мычание. И все же они как-то ухитрялись понимать друг Друга.
