Марина Дяченко - Vita Nostra
Так получилось, что, приезжая на каникулы домой, Сашка все время чего-то боялась: показаться сумасшедшей. Убить человека. Превратиться в чудовище у всех на глазах. Сейчас, когда эти страхи остались, вроде бы, позади, Сашка боялась той минуты, когда придется сказать маме про обратный билет.
Он лежит в кармане сумки. Послезавтра, вечер.
— Идем, Валечка, идем, солнышко… Сестричка приехала… Саша приехала, Сашенька, идем поздороваемся…
Мама вошла на кухню, улыбаясь, неся на руках темноволосого, темноглазого, круглолицего мальчика с осмысленным, хотя и сонным, взглядом. Сашка отложила нож и встала.
Как он вырос! Из червячка превратился в человеческое существо — ребенка. Он был похож на маму и на Сашку — волосы, губы, лоб. В нем было что-то и от Валентина; сидя у мамы на руках, он смотрел на Сашку с веселым недоверием, будто спрашивая: а тут у нас кто?
— Саша, сестричка. Саша приехала. Вот наш Валечка встретил Сашу…
— Привет, — сказала Сашка.
Младенец недоверчиво уставился на нее — и вдруг улыбнулся.
Сашка поняла, почему мама называет его «солнышко». Круглое лицо сделалось еще круглее, полукруглыми бликами легли ямочки на щеках. Брат смотрел с искренней радостью, как будто давно ждал Сашку.
Как будто любил ее.
* * *— Откроем шампанское? — Валентин весело потирал руки. — В честь Сашкиного возвращения?
Мама только что уложила ребенка; тот уснул безропотно и крепко. Сашка успела только заметить, что колыбельная у мамы теперь другая — не та, что полгода назад, не та, с которой укладывали Сашку. Какая-то новая песня.
Прошел день Сашкиного пребывания дома. Один из трех дней. Осталось два, но ни мама, ни Валентин, ни даже маленький Валечка об этом еще не знали.
— Сашхен, за тебя, доченька. Будь здорова, и пусть все у тебя получается.
— Ты так говоришь, будто у меня день рождения!
— Мы ведь твой день рождения с тобой не праздновали! Расскажи, как было?
— Обыкновенно. Я купила торт, шоколадный, вот вроде этого. Принесла в группу, мы его съели с ребятами… Выпили чай…
— Что, вина не было? — недоверчиво спросил Валентин.
— Нет, нам не разрешают пить алкоголь.
Сашка сказала — и тут же прикусила язык. Валентин многозначительно переглянулся с мамой.
— А что в этом такого? Сейчас обычная практика в многих ВУЗах, — соврала Сашка.
— У нас в общаге пили до белой горячки, — сказал Валентин.
— Вот видите! Разве это нормально?
Валентин опять покосился на маму, но та не ответила — смотрела на Сашку, подперев щеку кулаком.
— С тех пор, как я живу на квартире, — сказала Сашка, чтобы оборвать неловкую паузу, — у меня вообще все здорово. Высыпаюсь. Там такая красивая мансарда, цветы в ящике, даже маленький камин есть, не декоративный, а рабочий, и зимой я его буду топить.
Она прикусила язык на этот раз очень чувствительно.
— Когда это — зимой? — спросила мама. — Ты ведь на зиму там не останешься, ты переведешься из Торпы?
— Ну да, — быстро сказала Сашка. — То есть… Это ведь еще обсуждается, так? Меня могут не зачислить здесь, или… еще что-то.
— Я думал, это решено, — сказал Валентин.
— Да, но всегда бывают случайности. Мало ли что может произойти, — Сашка в замешательстве раздавила ложечкой кусок торта на блюдце. — Вдруг какой-то шишке как раз захочется перевести на третий курс своего родственника. Например. А мне не останется места. Это ведь не так легко все происходит?
Мама молчала.
— Ты не хочешь уезжать из Торпы? — вкрадчиво спросил Валентин.
— Ну… — Сашка судорожно проглотила кусочек торта. Не время, не время для этого разговора, так хотелось посидеть спокойно и не думать о грустном, так хотелось оттянуть объяснение на потом…
— Ну… вообще-то… мне в Торпе лучше. Отношения сложились с ребятами… и с преподавателями. Неформальные. Повышенная стипендия… Я уже молчу про квартиру… Ну, в общем, там я звезда, а здесь буду собачий хвост.
Мама молчала. Сашка не решалась поднять глаза.
— Ты не преувеличиваешь? — спросил Валентин.
— Нет, — Сашка провела пальцем по краю чашки. — Я, конечно, скучаю, хочется жить с вами. Но я привыкла за два года… А учеба есть учеба. Мне уже девятнадцать лет. Жалко все начинать сначала.
— У тебя там мальчик? — Валентин ободряюще улыбнулся.
Сашка заколебалась. Представлялся удобный случай соврать. Любовь — это то, во что они поверят.
— Ну… Как вам сказать. В общем-то, да…
— А как, ты говорила, называется твоя специальность? — Валентин искоса взглянул на маму.
— Преподаватель философии, — эту ложь Сашка придумала заранее. — И теории культуры. В колледжах. В средних специальных… заведениях.
— Разве ты этого хотела?
— А что? Нормальная специальность. А еще, может, меня оставят в аспирантуре, — Сашка старалась теперь говорить небрежно и вместе с тем уверенно.
На кухне сделалось тихо. Так тихо, что сделался слышен шорох пузырьков, поднимающихся в бокалах с недопитым шампанским.
— Понятно, — глухо сказала мама. — Спокойной ночи, я ложусь.
Она встала и вышла из комнаты. Сашка сидела, глядя на недоеденный торт.
* * *Она открыла глаза. Мама стояла в дверях ее комнаты неподвижно и молча.
— Мама?!
— Ш-ш-ш… Я тебя разбудила?
— Нет, — сказала Сашка автоматически. — Что случилось?
Мама сделала шаг. И еще один — короткий. Как будто не решалаясь подойти.
— Ничего не случилось… Я вставала… Не хотела тебя будить. Спи.
Она повернулась, чтобы уйти. Снова остановилась в дверях.
— Мне тут приснилось… Помнишь, как мы катались на лодке?
— На какой лодке? — Сашка приподнялась на локте.
— На лодке по озеру… Не помнишь? Были такие весла, ярко-желтые, пластмассовые…
— Нет. Который час?
— Половина первого. Ты и не можешь помнить, тебе было года три… Все, все, спи, я ухожу.
И она вышла, прикрыв дверь.
Сашка перевернулась на спину. На лодке… Она прекрасно помнила себя в три года, помнила шкафчики в детском саду, помнила карусель в парке…
Лодки не было.
Наверное, маме в самом деле приснилось.
* * *В половине третьего ночи, так и не уснув, Сашка на цыпочках прокралась на балкон. Пробралась между полотнищами подсыхающих покрывал и пеленок. Остановилась на свежем ветру. Перегнувшись через перила, наклонилась вниз.
Ей осталось два дня дома, но мама еще об этом не знала.
Сашке очень хотелось войти к ней в комнату, обнять маму и заплакать. Так захотелось, что она даже сделала шаг.
А потом остановилась.
