Дмитрий Кравцов - Третий источник
А-А-А!!!
Он сплюнул клочок ткани. Здоровяк отпрянул и тут же огреб коленом в промежность...
Толяныч плясал, хрустели кости, жертвы падали, расползались... Жертвы. Куклы. Смотрите, ничтожные! Вот она, реальность. Вот правда!!! Смотрите!
Возбуждение достигло, кажется, последнего предела, но продолжало нарастать. Так. Куклы. Где-то же должны быть и кукловоды! Он на мгновение замер, окидывая зал даже не взглядом, а просто пытаясь уловить перераспределение информационных потоков. Сейчас он воспринимал мир всем телом, обнаженными нервами и мозгом напрямую.
Ага!
Вон в углу трое красных, шепчут, вздевая руки. Туда!!!
И его колено плющит мошонку первого. Второй дернулся, было, в сторону, но кулак Толяныча разбивает ему гортань. Последний падает на колени, выпучившись Толянычу куда-то ниже пояса, и визжит совсем по свинячьи непонятное: "Маду! Маду!"
Крик мечется под потолком, дробясь и отражаясь, подхваченный многоголосо этот крик, разбегаются черные тени, но Фантик не думает делает...
Он сбил красного на пол и обрушился локтем ему на спину. Хрустнул позвоночник, а он снова на ногах... Не выбиваясь, не теряя ритм.
Пляска ведет его. Пляска Смерти!!!
Боль! В бок входит клинок, лезвие скребет по ребрам под самым сердцем. Фантик разворачивается, перехватывает руку, другая сама собой ложится на пояс нападавшего... Рвет на себя, буквально насаживая врага на колено. И тут же - лбом в переносицу!
Оседает...
Танька! Это она ткнула его ножом, и, неумелая, попалась на жесткий прием. Толяныч шагнул назад и вбок, отвернулся. Боли он не чувствовал. А нож, мокрый от крови, остался в руке...
Она хотела меня убить. Пусть. Это же виртуалка!
Толяныч осторожно коснулся языком холодного лезвия, ощутив соленый вкус крови - своей крови, - и засмеялся. Вскинул руки вверх, взгляд его уперся в низкий камень потолка и сквозь смех прорывается:
- О-о-о...!!! - Крик распирает гортань соленой карамелью.
"Дин-дин-дин..." - отозвался где-то внутри далекий колокол.
И снова смех ширился в нем подобно половодью.
- Я здесь!!! - Ревет он и опять оказывается в гуще свалки.
И вдруг, в один миг вокруг стало очень просторно. Толяныч стоял один в пустом зале - руки воздеты вверх - и ждал. Но в зале никого не осталось, кроме распростертых тел. И тогда нерастраченный жар охватил его целиком, и дикой силы энергия, что накопилась, мощной молнией бьет сквозь его тело, сквозь змея, сквозь предназначенный именно для этого канал.
Толяныч в изнеможении упал на колени.
***
Обвинять себя во всевозможных залетах уже настолько надоело, что Толяныч лишь сдавленно матерился. К тому же это отнимало массу сил из и без того отощавшего запаса. Толяныч решил силы экономить, отчетливо понимая, что ничего еще не закончилось. Одно дело - вырваться из этого страшного подвала, и совсем другое - добраться куда бы то ни было, не имея при себе абсолютно ничего: ни денег, ни оружия, ни возможности позвонить (да и кому?), не имея даже банальной одежки срам прикрыть.
В общем дело - швах.
Он ковылял вниз по растрескавшемуся асфальту, чувствуя сырость и плесень босыми ступнями. Редкие пыльные фонари никак не облегчали задачи ориентирования. Он мог определить лишь, что это Москва, а низкий сводчатый потолок и мощные бетонные опоры подтверждали, что это нулевой уровень. Нулевка! А значит ко всем напастям в любой момент могут добавиться еще десятки других, не менее острых. А у него с собой только трофейный крис, на котором начала подсыхать его собственная кровь. И все.
Толяныч не мог вспомнить, как и когда он выбрался из этого чертова логова, лишь слепое желание убраться подольше отсюда холодным пальцем толкало между лопаток, и он подчинялся, хромал и хромал по шершавому асфальту. Ноги, похоже, стер до крови, но проверять не хотелось - тут не упасть бы. К тому же он изрядно замерз. Чертовски трудно оказалось шастать по нулевке голышом, пусть даже и летом. Да еще после такого...
Оставалось только материться сквозь зубы, сдерживать озноб и терпеть, а боль металась внутри, как пуля со смещенным центром тяжести.
Так, бляха-муха, только этого еще не хватало! - Толяныч услышал за спиной быстрые шаги. Нагоняют. Еще немного, и они упрутся в твою голую задницу, братан!
Они?
Толяныч прислушался, и действительно - шаги двоились, или нет, даже троились. Горохом скакали между стен, бывших когда-то фасадами особнячков, составляющих улицу. Толяныч оглянулся, но в темноте, которую совсем не рассеивали фонари, ничего не разглядел, зато тут же сильно ушиб большой палец на ноге и зашипел от боли.
Надо прятаться, а не-то - писец котенку! - и отчетливо понял он. Хотя если догоняют "эти", капюшоны, то прятаться беспонтово... Какой к черту "если"?!! Кому тут еще быть-то? "А вдруг это менты?!" - сверкнуло безумной надеждой лишь на миг, но тут же потухло. С ментами встречаться ненамного лучше, если даже не хуже.
Толяныч, насколько позволяло тело, побежал к открывшемуся впереди темному зеву подворотни. Забежал - тупик! - оперся рукой о стену, почти сгибаясь пополам от боли в груди: "Фу, кажись, успел, авось не заметят..."
Подворотня имела глубину метров в десять и оканчивалась грубо сложенной стенкой, справа на фоне облупившейся но более светлой штукатурки вырисовывался бывший дверной проем, тоже заложенный почерневшим кирпичом. Спрятаться было негде.
Шаги за спиной приближались, и тогда он ухватился за свисающий обрезок покрытого паутиной кабеля, чтоб иметь более-менее вертикальное положение и хоть какую возможность обороняться. В висках боксерской перчаткой билась кровь, и сердце, похоже, превратилось в еще одну пулю. Как бы не в разрывную...
"Еще пара пробежек, и в тебе будет вся обойма..."
Толяныч осторожно отпустил кабель, и стал распрямляться. Когда вертикальное положение уже казалось достигнуто, его вновь скрутило - похоже, ребро сломано. И он вновь повис, вцепившись за шершавую, в руку толщиной, кишку. Глаза постепенно адаптировались к сумраку, и предметы потихоньку обретали пусть призрачные, но все же очертания. Он поднял глаза к близкому своду, и вдруг отчетливо нарисовалась картина, которую увидят те, кто вот уже подходят к этому переулочку: голый чувак стоит раком, уцепившись в грязный кабель, и не понятно, то ли блюет, то ли что-то потерял и высматривает на земле. А вокруг кромешная темнота...
А вот и они, вывернули из-за угла, и все это в натуре увидели, и тут Толяныч расхохотался от всей души, правда тут же поперхнулся от боли в боку, но смеяться не перестал - кхе-кхе-кхе...
Неизвестные преследователи остановились, всматриваясь в сумрак подворотни, и медленно, но уверенно направились прямиком к Толянычу. Он стал выпрямляться и даже принял стойку, слегка скосолапив ступни для вящей устойчивости. Разбитые кулаки сжались, и тут он с удивлением обнаружил, что все еще держит в руке волнистый нож. Поднес вплотную к глазам, силясь рассмотреть, и его опять здорово качнуло. Снова вцепился в привычную опору, и перед глазами все закружилось.
