Роберт Хайнлайн - Уплыть за закат
Толстяк испустил долгий свистящий вздох.
– Невероятно. Мадам, примите мои извинения. Позвольте представить вам наш кружок. Все мы здесь покойники. Каждый из нас имеет счастье страдать неизлечимой болезнью. Я выражаюсь так потому, что мы нашли способ хи-хи-хи! – наслаждаться каждым отпущенным нам золотым мгновением, поистине продлевать эти мгновения, ибо счастливый человек живет дольше.
Каждый член Комитета Эстетического Устранения – к вашим услугам, мадам! посвящает остаток своих дней заботе о том, чтобы негодяи, устранение коих только улучшит человеческую породу, не пережили его. Вы были избраны in absentia <в ваше отсутствие (лат.)> в наше тесное сообщество не только потому, что вы тоже живой труп, но из уважения к тому криминальному артистизму, благодаря которому достигли своего статуса. После этого краткого вступления позвольте представить вам наших благородных сотоварищей:
Доктор Фу Манчу <зловещий китаец, герой серии романов С.Ромера> .
(Здоровенный не то ирландец, не то шотландец. Он поклонился не вставая.) Лукреция Борджиа. (Уистлеровская <Уистлер, Джеймс Макнил американский живописец XIX в.> старушка с вязанием на коленях. Она улыбнулась мне и сказала: "Добро пожаловать, дорогая" – приятным сопрано.) Лукреция – самая талантливая наша устранительница. Несмотря на неоперабельный рак печени, за ней числится более сорока ликвидаций. Обычно она…
– Полно, Гассан, – прощебетала старушка, – иначе у меня появится искушение отправить и вас куда следует.
– Я бы только приветствовал это, дорогая. Я устал от своей оболочки.
Рядом с Лукрецией – Синяя Борода…
– Приветик, беби! Что будем делать вечером?
– Не волнуйтесь, мадам, – он безопасен. Далее следует Гунн Аттила…
(настоящий Каспар Гренка <персонаж комиксов, робкий человечек> , в шортах и футболке. Он сидел смирно и только кивал головой, как игрушечный болванчик.). Рядом с ним Лиззи Борден <американка, в 1892 г. обвинявшаяся в убийстве отца и мачехи> (молодая красивая женщина в соблазнительном вечернем платье. Выглядела она вполне здоровой и радостно улыбнулась мне.). У Лиззи в груди искусственное сердце – но вещество, на котором оно работает, медленно убивает ее. Ранее Лиззи принадлежала к сестрам ордена Св.Каролиты, но навлекла на себя немилость Собора и была приговорена к медико-хирургическому обследованию. Отсюда ее сердце. Отсюда ее судьба.
Отсюда ее призвание – ибо Лиззи специализируется исключительно на служителях Храма Божественного Осеменителя. У нее очень острые зубки…
Следующий – Джек Потрошитель…
– Просто Джек.
– …и доктор Гильотен.
– Ваш слуга, мадам.
– Там сзади – профессор Мориарти, и с ним капитан Кидд. Вот и весь наш кружок на сегодня – остался только я, пожизненный председатель, если позволите мне так пошутить – Горный Старец, Гассан-убийца <титул главы секты Йезидов, поклонников дьявола> .
– А где же граф Дракула? <Знаменитый вампир, без которого, конечно, подобное собрание обойтись не может.> – Он просил его извинить, леди Макбет. Нездоров – кажется, выпил чего-то нехорошего.
– Говорила я ему, что резус-отрицательной кровью можно отравиться.
Гассан, старый ты напыщенный урод, все это просто смешно. Я не леди Макбет и не живой труп: я в добром здравии. Я потерялась, вот и все.
– Да, вы потерялись и вскоре потеряете жизнь, дорогая леди, ибо нет на планете такого места, где можно укрыться от прокторов Верховного Епископа. Все, что мы можем вам предложить, это несколько моментов высшего наслаждения, прежде чем вас найдут. Что до имени, выбирайте сами, какое вам по душе. Мария Кровавая, скажем. Не надо только произносить вслух свое настоящее имя – оно уже вывешено в каждом почтовом отделении. Однако довольно для начала. Пусть услаждает нас музыка и льется доброе вино.
Carpe diem <ловите мгновенье (лат.)> , собратья! Выпьем и насладимся минутой. Позднее мы вновь вернемся к делам и огласим имена новых кандидатов на уничтожение. – Он нажал на ручку своего кресла, развернулся и покатил к бару в углу комнаты.
Большинство собравшихся последовало за ним. Я встала, и ко мне подошла Лиззи Борден.
– Позвольте мне лично приветствовать вас, – сказала она мягким, теплым контральто. – Мне очень близок ваш поступок, за который вы страдаете. Нечто подобное произошло и со мной.
– Вот как?
– Так мне кажется. Я была простой храмовой проституткой, сестрой-каролиткой, когда впала в немилость. Я всегда чувствовала в себе склонность к религии и еще в школе поверила, что она – мое истинное призвание. – Она улыбнулась, показав ямочки на щеках. – Постепенно я поняла, что церковь существует лишь для блага своих служителей, а не для блага народа. Но поняла я это слишком поздно.
– Неужели вы взаправду при смерти? У вас такой цветущий вид…
– Если повезет, я могу прожить от четырех до шести месяцев. Мы все здесь при смерти, дорогая. Но мы не тратим времени на раздумья об этом, а изучаем очередного клиента и обдумываем в деталях его последние минуты.
Можно предложить вам выпить?
– Нет, спасибо. Вы не видели моего кота?
– Я видела, как он вышел на балкон. Пойдемте посмотрим. Мы вышли – Пикселя не наблюдалось. Но ночь была ясная, и мы помедлили, любуясь ею.
– Лиззи, где мы находимся?
– Наш отель недалеко от Плазы, балкон выходит на север. Перед нами центр города, а дальше течет Миссури.
* * *Как я и ожидала, Присцилла разразилась новым потоком истерической чепухи. Она обвиняла всех – меня, доктора Рамси, президента Паттона, школьный комитет Канзас-Сити и бесчисленное множество других в том, что мы сговорились против нее. Себя она ни в чем не винила.
Пока она декламировала, Джим вогнал в нее шприц с транквилизатором то ли с торазином, то ли с чем-то не менее мощным. Мы отнесли ее в мою машину и доставили в больницу. Мемориал Белла придерживался системы "сначала койка, бумажки потом", и Джим немедленно приступил к лечению.
Потом назначил снотворное на девять вечера и мокрый компресс, если больная не угомонится.
Я подписала все нужные бумаги, предъявила кредитную карточку "Америкэн Экспресс", и мы поехали обратно в консультацию Джима, где он взял у меня кровь и мазок.
– Морин, куда ты отправила парня?
– Не думаю, что он имеет к этому отношение, Джим.
– Не рассуждай, как твоя дочка, глупая ты баба. Тут не гадать надо, а выяснять.
Джим порылся в своем справочнике и позвонил своему коллеге в Гленнвил.
