Максим Волосатый - Переговорный процесс
– Прошу простить за вторжение. Я, собственно, познакомиться зашел. Уж совсем было думал, сгнию тут среди этих… обывателей. А как одного из космоштурмов увидел, так прямо сердце возрадовалось. Я уж и не думал, что ты из наших. Смотрю, молодой больно.
Он вытащил из пакета объемистую бутылку коньяка. Если Степу не обманывали глаза, стоила эта бутылка как половина его (ха, уже вчерашней) месячной зарплаты. Тисич остро глянул на Степу.
– На чем последнем летал?
– На «Жабе», – автоматически ответил Степа.
– Ха, – удовлетворился сосед. – То-то я и смотрю…
Он хекнул, прочищая горло.
– А за гараж ты уж меня прости, не со зла, от скуки баловался.
Донкат только руками развел. Что тут скажешь, когда так извиняются?
– Да ладно, чего там…
– Ну, тогда… – Тисич поднял бутылку, – уважишь старика? За знакомство?
Степа посмотрел на широкие плечи бывшего космоштурма, вспомнил своих двоих «ветеранов» и мысленно вздохнул: к приезду Селены он, похоже, только-только оклематься успеет. И задорно улыбнулся.
– С удовольствием. Вы что в качестве закуски предпочитаете?
Почти конец
«Доброе утро, любимая». Степа проснулся первым и лежал, глядя на безмятежное лицо Селены. Непослушные кудряшки, разметавшиеся по смятой подушке. Чуть припухшие губы. Длинные ресницы.
А что это он лежит? Волшебная ночь непременно должна перейти в такое же волшебное утро. Когда любимая женщина открывает глаза и видит перед собой завтрак. И неважно, из чего он состоит. Важно, что он есть. Как символ любви и заботы.
И тогда она скажет спасибо. А он – пожалуйста. И говорить это они будут долго. И вкусно.
А завтрак тут будет совершенно ни при чем.
– Доброе утро, любимая, – Степа аккуратно поставил поднос на край кровати.
Длинные ресницы затрепетали, вспорхнули… Конечно же, она захотела сказать «спасибо»…
А что там звенит? Кофейник разбился? Забудь…
– Ай, – Степа сунул в рот палец.
«Спасибо» вышло просто замечательным, но вставать все равно пришлось. Равно как и собирать разбившийся кофейник. А у него оказались очень острые осколки.
– Что? – Селена села на кровати и потянулась к нему.
Одеяло улетело в сторону, и от открывшегося вида Степа забыл и про палец, и про все на свете.
– Да ну тебя, – Селена оттолкнула его руку. – Подожди. Я же серьезно. Ну-ка, дай сюда палец. Да отстань, тебе говорят. Палец дай.
– Пожалуйста, мой домашний доктор, – Донкат протянул пострадавший палец.
– Слушай, а нехорошая рана. Глубокая, – Селена склонилась над его рукой.
Степа умильно посмотрел сверху вниз на ее растрепанные кудри и украдкой поцеловал обнаженное плечо. Конечно, он сейчас прям кровью истечет.
Селена дернула плечом.
– Отстань, я же серьезно. Смотри, как хлещет.
Степа глянул. Ну да, крови много. Ну и что? Перевязать и все. Больше говорим.
– Слушай, это же плохо. Что же делать? – в ее голосе послышались тревожные нотки.
Степа прыснул.
– Ты серьезно? Да это царапина. Перевязать и забыть.
Но Степе стало приятно, что она так о нем беспокоится.
– Ну уж нет, – в голосе Селены появился приказ. – Дай-ка я попробую по-своему.
Степа так засмотрелся на эту картину: «обнаженная красавица лечит раненого героя», что спохватился только тогда…
Теплая волна прошла по комнате. За окном моргнули далекие звезды. Жалобно звякнуло уцелевшее блюдце.
Селена подняла голову и посмотрела Степе в глаза.
– Что? – подхватился он.
В ее глазах было что-то…
Она опустила взгляд вниз, Степа последовал за ней… и вздрогнул. Раны больше не было. Только что палец исправно заливал простыню кровью, а теперь щеголял ровной чистой кожей. Ни следа пореза.
– Ты же говорила, что можешь только там?
– Говорила, – медленно согласилась Селена. – Только оно взяло, и вот…
Она беспомощно улыбнулась и пожала обнаженными плечами.
– Я очень за тебя испугалась. Сама не поняла почему.
Донкат сглотнул. В горле пересохло. Он потянулся к стоящей на тумбочке и потому уцелевшей чашке. Глотнул. Фу, холодный несладкий кофе. Не хочу. Сейчас бы чего покрепче…
Незримый теплый ветер опять пронесся по комнате. Степа, не успев остановить движение, приложился к чашке вновь…
И со сдавленным криком отбросил ее. На белой простыне яркими красными цветами расцвело пролитое вино. Ты просил покрепче?
В этот раз они с Селеной смотрели друг другу в глаза гораздо дольше.
И только когда Степа оторвался от встревоженных глаз Селены и посмотрел вокруг, его взгляд зацепился за что-то… Что-то в окне.
Между плывущими к бездонной темноте космоса созвездиями тихим облачком таяло почти прозрачное белое пятно, в котором угадывался длинный тоннель. Степа присмотрелся внимательнее и… замер. В светлом конце тоннеля в прощальном жесте поднимала руку знакомая овальная фигура. Степа невольно махнул рукой в ответ.
И только после того, как невесомое облачко растаяло без следа, а созвездия обрели свою кристальную четкость, к Степе запоздало пришла неожиданная в своей простоте мысль.
А может, это было приветствие?
