Игорь Забелин - Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)
Мы с Березкиным еще застали красную воду. Когда мы переправлялись из Луксора на противоположный берег, в лучах утреннего солнца мягкие нильские воды, поднимаясь, чуть заметно наливались неяркой приглушенной краснотой, которая исчезала тотчас, как только волна опускалась, и потому казалось, что зеленовато-бежевый Нил покрыт красноватой рябью.
Наверное, то была последняя или предпоследняя красная вода: оставался всего год до перекрытия Нила у Асуана. Я знал, что после заполнения водохранилища частицы краснозема начнут оседать в нем и власть над Нилом Сохмет, богини - истребительницы людей, прекратится, видимо, навсегда.
Чтобы освободиться от Сохмет, потребовались усилия людей разных национальностей, потребовалось, чтобы они работали плечом к плечу, вместе, "сава-сава", как говорят египтяне, соединяя указательные пальцы.
Этот жест, видимо, восходит к стародавним временам. И только после того, как мы уже закончили работу на Каратау, меня вдруг осенило: как же мы не обратили раньше внимания на соединенные указательные пальцы, изваянные из камня и направленные в сторону руки - "кальмара"?! Ведь это же скульптурное выражение египетского "сава-сава" - единства!
Я вновь перелистал страницы, написанные Ануша-ханом, и нашел, где он говорит о покоренных Кара-Сердаром, а на самом деле объединенных им племенах: эрсари, солоры, чоудоры, икдыры, соинаджи... Пять племен!.. Вот конкретный смысл пятипалой руки, символически организующей жизнь на Каратау!
Как формировался характер Кара-Сердара, его мировоззрение? И посейчас еще можно видеть в колодцах гробниц фараонов скелеты убитых строителей: фараон старался сохранить в тайне место своего захоронения.
Кара-Сердар видел эти скелеты.
Некоторые сиринги Долины Царей расписаны сценами казни повстанцев - им отрубали головы короткими мечами палачи в рогатых шлемах.
Кара-Сердар мог видеть эти фрески.
Если его увозили в рабство морем, он побывал в Аль-Искандарии, Александрии, основанной Александром Македонским и названной в его честь. И наверняка он слышал или читал широко распространенные на Востоке легенды об Александре-Искандере, ученике величайшего мыслителя древности Аристотеля, высоко почитавшегося арабами.
Аристотель, приглашенный ко двору македонского царя, учил Александра этике, эстетике, естественным наукам, философии, а ученик взялся за меч, чтобы убивать и грабить. Он разрушил городов гораздо больше, чем основал, и еще при жизни - в Египте - объявил себя богом, а с сомневающимися в этом жестоко расправился. Одного из них, своего ближайшего друга Клита, Александр прикончил собственноручно. Историка Каллисфена, не угодившего ему, уморил голодом в тюрьме. А прочим приказал отрубить головы...
Судьба привела Кара-Сердара на территорию древней Ассиро-Вавилонии - на землю жестоких, беспощадных завоевателей, а потом в Персию... Некогда разгромленные Александром Македонским, персидские цари тоже никогда не отличались благородством и милосердием.
Неизвестно, сколько крупиц этого бесценного исторического опыта запало в душу Кара-Сердара, но сколько-то запало, а события его личной жизни лишь обострили их восприятие.
Да, к тому времени, когда кулу Ибрагиму приспело стать могущественным Кара-Сердаром, он многое узнал, многое понял.
И все же можно лишь удивляться его мудрости. Он объединил ранее враждовавшие племена. Он опирался на совещательный орган - Маслахат. Он превратил Западный Каратау в бастион, чтобы люди могли жить ради жизни строить, выращивать хлеб, пасти скот, любить. Он верил в людей... Может быть, он верил даже Казан-беку, надеясь, что тот поймет и воспримет его благородные побуждения.
Но этот человек не оправдал надежд Кара-Сердара. Исторические источники свидетельствуют, что эрсари покинули Мангышлак во второй половине семнадцатого века после... стычек с солорами. А солорами правил Казан-бек, и о нем по-особому писали хивинские ханы.
Когда же произошел раскол?
Вероятнее всего, после смерти Кара-Сердара. А смерти этой терпеливо дожидался Казан-бек, ставленник хивинских ханов, ловкий наездник и отважный воин. Видимо, Казан-бек не смел действовать открыто: слишком велик был авторитет Кара-Сердара, но не исключено, что он раньше других заметил приближение недуга, скосившего Кара-Сердара. Не были ли признаками болезни немота при похоронах коня и странная полуулыбка почти парализованного лица, описанные Старовойтом?
Немота?.. Надвигающаяся немота, вызванная каким-то заболеванием? Страх перед ней?
А что, если каменные скульптуры Мангышлака - последний, беззвучный крик немого мудреца?
Я думаю, что Кара-Сердар отлично понимал положение, в котором находится страна, ставшая его второй родиной. И он тревожился за судьбу племен, вступивших в тесный союз. Он боялся козней Абульгази-Бохадур-хапа, своего "доброго друга", ибо только объединенные туркменские племена могли противостоять его натиску.
Кара-Сердара окружали неграмотные люди, слепо и бездумно следующие мусульманским заветам. Они внимали его словам, но он утратил дар слова.
Вот тогда-то, вероятно, решил Кара-Сердар воплотить свое слово, свой предсмертный крик в камне.
Тоже мусульманин, он внутренне был свободнее своих единоверцев, ибо знал искусство древних египтян. Он взялся за резец скульптора. Эго было кощунством, и он знал, что за ним неприязненно следят ранее близкие ему люди.
И тогда Кара-Сердар убедил некоторых из них тоже взять в руки резец. Он понимал, что мало сохранить мысль в камне, нужно еще создать и сохранить мыслящих людей, которые продолжат его дело.
Фигуры, созданные Кара-Сердаром, видимо, можно истолковывать по-разному. Это и большая мысль, и сугубо личные воспоминания о Египте, даже о египетских зверях. Например, бегемот... Впрочем, у суданских народов, живущих по соседству с Египтом, бегемот - символ государственной власти. У Кара-Сердара он безуспешно пытается достичь вершины холма, где, быть может, сумел бы обрести прочность и уверенность в будущем... Жестокий воин и угодливый чиновник?.. Подобное сочетание страшно само по себе...
Я прочитал скульптуры Кара-Сердара и его безымянных, еще несовершенных в мастерстве, но храбрых духом друзей - прочитал как единственную в мире каменную книгу социальной утопии, датированную семнадцатым столетием. Уже это само по себе фантастично.
Единство! - вот о чем кричал немой Кара-Сердар, внутренне слившийся с монолитным Каратау и мыслью своей направлявший мысль других к пятипалой руке, символизировавшей союз пяти племен... Свобода духа! - вот что ценил он выше всего, уходя из жизни.
Но тем самым он обрек на гибель тех, кто прозрел.
