Роджер Желязны - Создания света, создания тьмы. Остров мертвых. Этот бессмертный
— Нет, — вмешалась Красный Парик. — В такой же мере, как искусство созидания, существует также искусство разрушения. Я думаю, он как раз в нем и собирается преуспеть. Он изображает из себя нового Калигулу. Похоже, я даже начинаю понимать почему!
— Благодарю вас, — поклонился я.
— Я вовсе не одобряю это, хотя актеры с любовью играют свою роль.
— Любовь — это отрицательная форма ненависти, — пожал я плечами.
— Я умираю. Египет умирает, — нараспев произнесла Эллен.
Миштиго рассмеялся.
— Вы более трудный человек, Номикос, чем я. Нельзя было такого даже предположить. Но вы вовсе не незаменимы.
— Ну, так попробуйте уволить Гражданскую службу, в том числе и меня.
— Это может оказаться легче, чем вы думаете.
— Посмотрим.
— Обязательно!
Мы снова повернулись к пирамиде Хеопса. Миштиго принялся за свои записи.
— Мне хотелось бы, чтобы вы лучше смотрели на все происходящее через… Вообще, давайте пока покинем это место. Наше присутствие может мешать работе и тем самым вызывает напрасную трату драгоценной для всех нас пленки. Как только фильм будет готов, я обязательно приглашу вас на первый просмотр.
— Да. Я посмотрел все, что хотел. Давайте вернемся в гостиницу. Мне хочется побеседовать с кем-нибудь из местных жителей. — Он немного помолчал, а потом, будто размышляя, добавил: — Мне хотелось бы посетить Луксор, Карнак и Долину Царей раньше, чем это предусмотрено графиком. Я надеюсь, что вы еще не начинали демонтаж этих заповедных мест?
— Пока еще нет.
— Хорошо. Значит, мы должны побывать там, опережая ранее составленные графики.
— Только бы не оставаться здесь, — устало произнесла Эллен. — Эта жара сводит меня с ума.
По дороге на постоялый двор Диана спросила у меня:
— Вы действительно имели в виду именно то, что говорили сегодня?
— В определенном смысле. Для меня это естественно.
— И как же вы относитесь к этому?
— Совершенно спокойно.
Всю остальную часть пути на ее лице не было прежнего выражения. Оно было слегка забавное…
5
Наша фулука скользила вдоль величественного вида колоннады Луксора. Миштиго сидел ко мне спиной, не отрывая глаз от этих колонн и время от времени записывая на диктофон свои впечатления.
— Позвольте рассказать вам о боадилах, — сказал я.
— Где мы высадимся на берег? — спросил у меня Миштиго.
— Примерно в миле выше течения. Мне очень хочется рассказать вам кое-что о боадилах.
— Я знаю, что это такое. Нечто вроде помеси удава с крокодилом, не так ли? Я уже не раз упоминал, что изучил все, что есть на вашей планете.
— Читал о них — это одно…
— Но я видел их живыми. В зоопарке на Галере имеются четыре экземпляра животных.
— …а видеть их на свободе — совсем другое дело.
— Вы и Хасан располагаете полным арсеналом. У вас за поясом три гранаты, у Хасана — четыре!
— Гранатой нельзя воспользоваться, когда боадил окажется рядом с вами. Это будет скорее самоубийство, а не самозащита. Да и передвигаются они довольно быстро!
Он наконец обернулся ко мне.
— А чем вы пользуетесь в таких случаях?
Я вытащил оружие, которое всегда стараюсь иметь под рукой, когда попадаю в тропические области Земли.
Он внимательно посмотрел на него.
— Как оно называется?
— Это автомат. Он стреляет метацианидовыми пулями. У них сила удара не менее тонны. Точность стрельбы небольшая, но в этом нет необходимости. Прототипом этого оружия является так называемый «шмайсер» — огнестрельное оружие двадцатого века.
— Он довольно громоздкий, — недоуменно заметил Миштиго. — Неужели с его помощью можно убить боадила?
— Если посчастливится, — усмехнулся я. — У меня еще есть пара штук в одной из коробок. Хотите один?
— Нет, благодарю вас. — Некоторое время он молчал, а затем произнес: — Но вы все-таки расскажете все известные сведения о боадилах? Тогда, когда я наблюдал за ними, они почти не высовывались из воды и казались весьма медлительными.
— Так вот… Голова этого зверя напоминает голову крокодила, только больше. Длина около двенадцати метров. Способны сворачиваться в огромный шар, ощетинившийся массой зубов. Они проворны как на суше, так и в воде. И наконец, у них множество маленьких ножек с каждой стороны, что обеспечивает им такую…
— Сколько ног?
— Гм-м… — Я задумался. — По правде говоря, я никогда не считал их. Одну секунду. Эй, Джордж, — обратился я к самому видному биологу Земли, в данный момент дремавшему в тени паруса. — Сколько ног у боадила?
— А-а. — Голова его повернулась в нашу сторону.
Он поднялся, слегка потянулся, затем подошел к нам.
— Боадилы… — он как бы размышлял вслух. — Они, разумеется, из класса пресмыкающихся, — в этом нет никаких сомнений. Однако относятся они к отряду чешуйчатых, что со всей серьезностью утверждают мои коллеги на Галере, но тут есть о чем поговорить. Лично я считаю, что они напоминают фоторепродукции, выполненные художником незадолго до Трех Дней, мезозойских фитозавров, разумеется, с дополнительным количеством ног и способностью сжиматься в клубок. Поэтому я предпочитаю относить их к отряду крокодилов.
Он облокотился о борт и стал смотреть на мелькающие воды реки. Я понял, что больше он не собирается говорить, и еще раз спросил:
— Так все-таки сколько ног у боадилов?
— Ног? Никогда не подсчитывал. Если вам повезет, то, возможно, такой случай представится. Они здесь водятся в изобилии. У меня был один молодой боадильчик, но он в неволе недолго протянул.
— И что же с ним случилось?
— Его сожрал мой гигантский утконос.
— Гигантский?
— Гораздо больше обычного — высотой более трех метров, — пояснил он. — Да и к тому же с зубами. Представляете? Насколько нам известно, их встречали всего раза три-четыре… в Австралии. Нам один достался совершенно случайно. Вероятно, как вид они скоро исчезнут — в отличие от боадилов. Они — яйцекладущие млекопитающие. Яйца их не слишком малы, чтобы голодная планета позволила им существовать какое-то продолжительное время. Возможно, их сейчас осталось считанные единицы.
— Похоже, что так, — подтвердил Джордж. — Хотя может быть, что и не так.
Миштиго отвернулся, качая головой.
Хасан частично распаковал своего робота-голема и возился с его настройкой. Эллен в конце концов перестала обнажать свое тело под жгучими лучами по частям и теперь лежала на солнце загорая нагишом.
Красный Парик и Дос Сантос о чем-то сговаривались. Эти двое никогда не уединялись просто так — у них всегда было что-то на уме. Величественные колонны остались за кормой, и я решил направить фулуку к берегу, чтобы посмотреть, что нового среди гробниц и развалин храмов…
