Роберт Рид - Жизненная сила
- Очень вкусно,- прошептала она.
- Что? - переспросил один из сидевших рядом.
- Мороженое! - Она улыбнулась и снова погрузила ложку в мягкую коричневатую горку. - Давно я не наслаждалась таким прекрасным шоколадом.
Памир согласно кивнул. На нем было надето красивое лицо и, как и на Уошен, плотно сидела простая темно-желтая роба, позволявшая принимать их за членов какой-нибудь из многочисленных религиозных организаций рационалистов. Как принадлежавшие к церкви люди, они в любой момент были готовы начать всевозможные проповеди, и потому большая часть их соседей предпочитала избегать каких-либо разговоров с ними. Это было весьма удобным прикрытием для двух человек, желавших спрятаться в самом сердце огромного Корабля.
Третий член их маленького отряда казался еще более Импозантным. Высокий и крупный, он медленно поднимал кружку с какой-то тухлятиной, делал отверстием для еды несколько больших глотков, каждый раз насвистывая что-то неопределенное дырой для дыхания.
- Прекрасное место, прекрасное, - разливался переводчик.
Памир переглянулся с Уошен, позволив себе усмехнуться.
- Ну, как твое пойло? - поинтересовался он у Бесшабашного, состоявшего в основном из пластика и спрятанных моторов. Внутри него сидел скрюченный Локи, который мог видеть и слышать все, что видел и слышал содержавший его муляж. Во рту аппарата находился проницаемый пластик, и портативный компьютер передавал через него команды - как двигаться и что говорить. Локи был пассажиром, грузом. Такой способ еще с ранних дней Корабля часто весьма успешно использовался контрабандистами. И сейчас Памир посчитал, что ввиду острой нехватки времени и весьма специфической задачи такой род маскарада подойдет лучше всего.
Псевдоголос вновь засвистел, отвечая на вопрос Памира.
- Мое пойло дивное!
- Но что же в нем хорошего? - возмущенным голосом проповедника начал Памир. - Разве ты не помнишь, о чем мы с тобой говорили?
- Решение этого вопроса давно похоронено в море хаоса, - ответил Бесшабашный.
- Вот именно, - хором подхватили оба его собеседника и одновременно погрузили свои ложки в ароматное мороженое.
- Да, в море хаоса, - задумчиво повторила Уошен, глядя на Бесшабашного. И дыхание ее невольно участилось.
Гуляя по улицам и рассматривая странных чужих и не менее странных людей, спешивших по своим странным делам, Бродяги пытались осуществлять, так сказать, тотальный контроль. Нет, они отнюдь не были напуганы бесконечным космополитическим пространством Великого Корабля. На их улыбавшихся лицах и в насмешливых внимательных глазах не возникало ничего, кроме напряженного презрения, характерного для полицейских любых эпох и любого мира. Высокочувствительные датчики автоматически исследовали все странные тела вокруг, выдавая их секреты и доказывая, что бояться на улицах, в общем-то, совсем нечего.
И все-таки.
В глазах Бродяг таился нервный, детский, изматывающий страх.
Когда они подошли к кафе, Уошен быстро изучила их всего лишь посредством собственных внимательных глаз и опыта. Ясно, что эти пятеро провели всю свою короткую жизнь, готовясь к этому дню. К этой превентивной прогулке. Они всегда знали, что будут на борту Великого Корабля, возвращенного Строителям. Они прекрасно изучили свои роли и тысячу раз прорепетировали всевозможные сценарии развития событий - сценарии, без сомнения, написанные Миоцен - и, как любые дети, вели себя сейчас в полном соответствии с определенными для них ролями.
Наконец они здесь! Наконец они участвуют в управлении Кораблем! В конце концов, свершилось то, что было обещано им Тиллом, явившимся именем погибших Строителей! И они готовились к этому моменту с первого дыхания, с первого слова!
Но, несмотря на столь ясную предысторию и на отлично затверженные уроки, реальность места начинала кружить их неопытные головы. Вифкон поприветствовал их своим хвостом, и один из молодых Бродяг тут же сделал судорожное движение, словно парируя удар. Золотая птичка-ручеек присела на закованное в броню плечо и собиралась только спеть о чем-то хорошем, но была согнана неумолимой рукой. Потом сидевший за соседним столом и, вероятно, что-то знавший о Бродягах человеческий ребенок сказал:
- Это вам! Жук! Подарок! - и все увидели на его протянутой ладони огромное зеленовато-коричневое насекомое.
Впрочем, жук оказался тараканом, которого малыш поймал, вероятно, под одним из столиков.
Бродяга взял подарок и направил на его тельце и дрыгающиеся ножки датчики. Потом вопросительно посмотрел на товарищей, но, не получив никакой поддержки, решил, что надо сделать что-нибудь вежливое.
И потому засунул таракана в рот и разжевал.
И то, что перед этим представляло собой просто тихую улицу, окуталось подлинно смертельной тишиной. Пассажиры и несколько членов команды, не занятых на работе, затаили дыхание в ожидании, пока Бродяга проглотит таракана. И тогда он вдруг понял, что поступил не правильно, и растерялся. Что же надо сделать теперь? К счастью, ему вовремя вспомнился один из уроков, и он громко, с неуклюжим шармом произнес:
- Какой замечательный вкус!
Потом засмеялся, всеми силами стараясь скрыть от маленькой аудитории свое замешательство. Все с облегчением вздохнули.
В этой крошечной драме заключался большой урок, и Уошен поглядела на Памира, который, в свою очередь, быстро кивнул ей, сообщая, что он все видел и понял.
О Старом Премьере и о ее старых, покрывшихся пылью капитанах мало кто жалел. Переворот совершился быстро, практически бескровно, и потому новая власть - по каким бы мотивам она ни совершила переворот - обладала определенным обаянием, не говоря уже о других хороших качествах, всегда привлекавших туристов.
Эти Бродяги были совсем новым сортом людей, необычным и неизвестным, и потому так или иначе ими интересовались и их принимали.
Патруль продолжал обход и скоро добрался до столика Уошен. Бегло оглядев компанию, они не обнаружили ничего подозрительного и собирались пройти дальше. Но начальник патруля - сильная женщина с шоколадным загаром - все же заколебалась, увидев в этой троице что-то необычное. Она в упор посмотрела на Уошен, и та слишком поздно поняла, что неестественно внимательно разглядывает самого юного из полицейских с милым подвижным лицом и серыми глазами с поволокой. Он очень напоминал Дью.
Наверное, один из его далеких внуков.
- Прошу вас, ваши удостоверения личности, - решилась женщина.
Остальные Бродяги остановились и стали исподтишка глядеть на происходящее с профессиональным нетерпением.
Уошен, а потом и Памир предъявили свои новые имена и образчики кожи других людей. Последним исполнил просьбу Бесшабашный, действуя в полном согласии со своей природой - в переводчике бушевал целый шквал недовольных пронзительных звуков.
