Михаил Тырин - Фантомная боль
Бойцы спецотряда, будучи разочарованными таким вялым ходом операции, не упускали возможности ткнуть кого-нибудь прикладом в затылок или врезать тяжелым армейским ботинком по голени. Со стороны главного входа уже потянулась автоколонна: тягачи с полицейскими гербами на дверях волокли жилые вагончики для следователей и охраны, контейнеры с запасами, полевую кухню. Отлаженная машина ЭКОПОЛа наконец-то смогла раскрутиться на все обороты.
Антон сидел на ступеньках у входа в цех и наблюдал, как вокруг суетятся люди. Он уже попытался пройти к входу в подземелье, но бойцы из оцепления не пустили его, сказав, что там есть кому разбираться.
Всем почему-то было не до него. Даже штатные полицейские программисты предпочли заниматься с серверами самостоятельно, хотя помучиться без помощи Антона им предстояло изрядно. Их можно было понять. Они хотели, вернувшись домой, вспоминать, как было трудно...
Пару раз мимо пробегал Сергеев, ничего не говоря, а только ободряюще кивая. Однажды в поле зрения появился Шевцов, но и он прошел мимо, одарив Антона долгим, ничего не выражающим взглядом. Анну сразу увели медики — оказалось, у нее кровоточит плечо. Антон не помнил, когда она могла пораниться.
— Сидишь?
Антон открыл глаза. Напротив него стояли, чуть покачиваясь от усталости, Самурай и Печеный. Под слоем грязного налета на лицах просвечивала бледная кожа, руки бессильно висели по швам.
Антон поспешно встал, сгреб друзей в охапку. Некоторое время они стояли, обнявшись, и молчали.
— Как Обжора? — спросил Антон. — Никак, — глухо ответил Самурай. — Уже увезли.
— Куда?
Самурай отстранился и посмотрел каким-то странным взглядом.
— Куда увезли? — повторил Антон. — Вон же медпункт, в вагончике.
Однако наткнувшись на молчание и все тот же странный взгляд, он оцепенел.
— Что с ним?!
— Он застрелился, — сказал Самурай.
— Что? Обжора?! Застрелился?!! — Антон не верил своим ушам. Ему казалось невозможным, что Обжора может такое сделать. Кто угодно, только не он.
— Когда вы ушли, — заговорил Печеный, — он начал очень переживать и говорить, чтоб мы тоже уходили. Он не хотел, чтоб мы из-за него оставались в этом подвале, и не верил, что вы вернетесь с подмогой. Говорил, чтоб вернулись за ним потом.
— И что? — произнес Антон, не отрывая глаз от лица Печеного.
— А что? Мы сказали, что будем ждать все вместе.
— А он как-то дотянулся до моего автомата, — продолжил Самурай, — и шарахнул... Еще успел крикнуть, чтоб мы уходили.
— Ясно... — прошептал Антон, не слыша самого себя. — Значит, трое.
— Трое? А где Леденец?
— Леденец? — Антон ответил им таким же взглядом.
— И он тоже? — как-то недоверчиво спросил Печеный.
— Да.
— Черт! — Самурай отошел на несколько шагов и отвернулся.
Молчание длилось несколько минут.
— Вас покормили? — спросил Антон.
— Нам сказали, чтоб мы не путались под ногами, — ответил Печеный.
— Пойдем поищем кухню, — сказал Антон и первым направился к остановившейся автоколонне.
Розовощекий повар в грязном халате поверх полицейской формы что-то недовольно пробурчал, когда Антон потребовал выдать всем по пачке галет и банке холодного консервированного какао. Ничего более сытного не было — кухня едва лишь начала разворачиваться.
— К нам идут, — сообщил Печеный.
К кухне приближались Сергеев и Шевцов. Антон знал, что сейчас ему придется пережить неприятные минуты, но ни капли не боялся. Теперь, когда миссия «Фантома» закончилась, он хотел только одного — расстаться с ЭКОПОЛом и никогда больше не встречаться. В памяти всплыло предупреждение Анны, что полковник разберется с ослушником самым простым и доступным способом.
— Это все, кто остался, — угрюмо сказал Сергеев полковнику.
Шевцов неторопливо оглядел стоящих перед ним друзей — всех по очереди. Возможно, он очень хотел устроить Антону взбучку, но понимал, что сейчас не время. Он только процедил сквозь зубы какое-то ругательство и махнул рукой:
— Занимайся с ними сам.
— Все кончилось, — сказал Сергеев, когда полковник удалился. — Вы все можете быть свободны.
— А я? — удивился Антон.
— Ты тоже. Мы решили, что... В общем, победителей не судят.
— Когда мы убираемся отсюда? — с нескрываемым облегчением спросил Печеный.
— Почти немедленно. У меня приказ отправить вас поскорее, пока вы не попались на глаза нежелательным людям, и... Короче, чтоб у нас было меньше трудностей. Покажите только, где искать Леденца с Сержантом. И еще с вами поговорит наш юрист. Вы расскажете, что успели тут наворочать, а он посоветует и продумает, как это все разгрести, если придется выступать в суде.
— В суде? — опешил Самурай.
— Не пугайся, мы надеемся, все обойдется, — поспешно заверил его Сергеев. — Хочу, чтоб вы знали еще одну вещь. В моем сейфе лежат приказы о вашем зачислении в штат Экономической полиции. Не пугайтесь, это фиктивная акция. Тоже на всякий случай. Документы оформлены задним числом, так что юридически вы — оперативные сотрудники УЗТ.
— Это я-то оперативный сотрудник, — фыркнул Печеный. — С моей-то веселой биографией.
— Куда нас теперь? — осторожно, будто не веря, спросил Самурай.
— Обратно, на базу. Выспитесь, отдохнете, подлечитесь... Через пару дней и я там появлюсь. Тогда мы с вами полностью рассчитаемся.
— «Рассчитаемся», — пробормотал Печеный. Ему не очень понравилось это слово.
— «Фантом» полностью выполнил свою задачу, — продолжал Сергеев. — ЭКОПОЛ, в свою очередь, выполнит обещания, — он впервые улыбнулся и даже похлопал Антона по плечу. — Теперь у вас все будет нормально.
x x x
...Даже когда маленький пассажирский самолет поднялся в воздух, Антон не чувствовал никакой радости и облегчения. Атмосфера грязи, опасности, смерти настолько пропитала его, что сердце не верило в существование чего-то еще, кроме гигантской промышленной свалки, мазутных болот и громил-охранников с карабинами. Он никак не мог представить, что где-то есть чистые, ухоженные улицы, а на них стоят кафе и магазины, ходят улыбчивые и красиво одетые люди.
Примерно в таком же настроении пребывал и Самурай. Что и говорить, Немая земля не спешила отпускать. А вот Печеный, напротив, не мог усидеть на месте от радости. Он вскакивал со своего места, бегал по полупустому салону, припадал к иллюминаторам, пытаясь разглядеть внизу землю. К тому же он стал не в меру говорливым. Это было невыносимо. Казалось, что своей безудержной радостью он накличет беду. Тем более что еще свежа была память об оставшихся на Немой земле товарищах.
Наконец он устал и уселся на место.
— Сейчас бы выпить водки и уснуть, а проснуться дома, — мечтательно сказал он.
