Журнал «Если» - «Если», 1998 № 09
— Не знаю, каким ветром тебя сюда занесло, дружище, — пробормотал Эрик, — но так и должно было быть. Это судьба!
Несмотря на грохот близких разрывов, Йон хорошо расслышал слова друга, однако это не сделало их понятнее.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но я-то прилетел сюда из-за книги…
На лице Эрика появилось дикое выражение, какого Йон никогда прежде не наблюдал. Камуфляжная раскраска только подчеркивала зловещую отчужденность и холодность внезапно исказившихся черт.
— Да, — сказал Эрик. — Книга…
— Она ведь у тебя с собой, правда?
Эрик кивнул. Взгляд его голубых глаз остановился на лице Йона.
— Ты обещал, что никогда больше не прибегнешь к ней.
— Это было до того, как с тобой случилось несчастье.
— Что-о?! — Слова Эрика, казалось, не имели связи со всем предыдущим. Йон растерянно смотрел на старого друга, не замечая ни шума, ни голосов множества людей вокруг. Он не слышал даже команд громкой связи, разносившихся по всему лагерю.
— Помнишь, ты разбился на машине? Мне пришлось вызвать Сиф. Без нее ты бы непременно погиб. Тогда я не мог этого допустить.
В том, как Эрик произнес это «тогда», было что-то, отчего по коже Йона побежали мурашки. Йон не сомневался, что Эрик не лжет. Больше того, Йон и сам должен был обо всем догадаться в тот же день, когда скандинавская богиня вырвала его из объятий смерти. И все же он отказывался верить в это.
— Тебе пришлось кого-то убить, чтобы спасти мою жизнь?
— Помнишь того жалкого пьянчужку, который любил ходить по железнодорожному полотну?
— Седого Чарли? Конечно!.. — Йон замолчал, как громом пораженный. С тех пор как его выписали из больницы, он ни разу не встречал старого бродягу. — О, Боже мой!..
Эрик молчал, только глаза его чуть поблескивали, отражая беложелтые вспышки выстрелов. Неожиданно он скинул с плеч ранец и достал оттуда армейский «кольт» сорок пятого калибра, знакомую книгу и еще какой-то небольшой предмет, который он сразу же спрятал в кулаке. Взяв в руки пистолет, он положил книгу на землю и опустился рядом с ней на колени.
Йон присел рядом, чтобы его голова была вровень с головой друга.
— Ты открывал ее и здесь, не так ли?
Эрик снова не ответил.
— Я разговаривал с Коби Джексоном.
— И что?
— А то, что ни судьба, ни предопределение здесь ни при чем! — Йон немного помялся, не решаясь перейти к тому, что волновало его больше всего. — Скажи, ты… убил одного из своих солдат?
Эрик поднял голову, и Йон ясно увидел слезы, которые текли по его раскрашенному лицу, еще больше размывая остатки камуфляжа.
— Да, — признался он, не сделав ни малейшей попытки оправдаться.
— Как ты мог?!
Слезы продолжали течь из глаз Эрика.
— Или он, или весь взвод… так стоял вопрос. Какой у меня был выбор?
— Откуда ты знал, что взвод мог погибнуть?
— У меня достаточно опыта. Я знал.
— И застрелил одного из своих солдат?
Эрик снова не ответил.
В груди Йона бушевала настоящая буря — преданность другу сражалась с честью и чувством справедливости.
— Ты мой друг, Эрик. Больше того — ты мой единственный брат, но убийство я оправдать не могу.
— Мы на войне, Йон. Здесь нет такой вещи, как «убийство».
— Но ты же лишил жизни одного из своих солдат!
— Ты сам видел, что случилось с теми двумя парнями, твоими спутниками. Было ли это убийством?
— То была случайность. А вот ты убивал намеренно и наверняка…
— Да, — глухо сказал Эрик. Потом он поднял голову, глядя не то за спину Йона, не то сквозь него и прислушиваясь к треску автоматных и пулеметных очередей. Из темноты доносились чьи-то отчаянные вопли, потом — совсем близко — кто-то закричал:
— Санитара! Санитара сюда!
Йон непроизвольно напрягся. Внимание Эрика переключилось на военные действия, и это напомнило Йону о его долге. Хотя он и прилетел сюда без приказа…
Угадав его намерения, Эрик схватил друга за руку.
— Слишком поздно, этот бедняга уже отмучился.
В его голосе больше не было ни раскаяния, ни сожаления, да и слезы исчезли, словно по волшебству. Разжав пальцы Йона, он сунул ему в руку какой-то небольшой металлический предмет.
— Еще немного, и для всех нас будет уже слишком поздно, — добавил он. — Но я должен сделать так, чтобы мои люди выжили.
Йон опустил взгляд и похолодел. У него на ладони лежал оловянный меч.
— Что ты задумал?
— Прости меня, брат, — сказал Эрик. Следующие его слова были неразборчивы.
Йону потребовалось неправдоподобно много времени, чтобы разобраться в происходящем. Когда ему пришло в голову взглянуть на последнюю страницу книги, Эрик уже заканчивал читать начертанное нордическими рунами четверостишие.
Произнеси слова сии,
И в жертву брата принеси.
И Серый Бог придет на зов,
Тебя избавит от врагов.
Йон наконец-то понял, что происходит, и это было подобно удару молота по голове.
— Эрик, нет!!! — С этим воплем он бросился на Скалассона. Он успел схватить его руку с пистолетом и немного опустить ее, когда грянул выстрел, слившийся с адским грохотом боя.
Йон испуганно сжался, всхлипывая от горечи и обиды. Эрик предал его! Он ждал ослепительной боли, но она так и не пришла. Йон ждал, пока его мозг отреагирует на то, что он осознавал всем своим существом, но блаженное забытье смерти все не наступало, и Йон открыл глаза…
В следующий миг сама земля под ним вздрогнула и затряслась. Ослепительная вспышка расколола мрак, затмевая луну и гася звезды. С ночного неба примчался резкий, как взрывная волна, порыв ураганного ветра, едва не опрокинув его навзничь. Йон почувствовал режущую боль в глазах и барабанных перепонках, уши заложило, а нос заполнился густым сладковато-горьким запахом гниения и тлена, от которого Йона затошнило, как в детстве.
Потом из прорехи в небесах появилась гигантская фигура, голову которой венчал рогатый шлем. Латы великана не могли скрыть чудовищной, словно высеченной из грубого камня, мускулатуры. Голубые глаза горели, как два светила. Могучие руки сжимали огромный меч, вчетверо превосходивший обычное оружие.
Громовой смех великана разнесся над полем боя, заглушая треск пулеметных очередей, выстрелы минометов и разрывы гранат. Не переставая хохотать, гигант ринулся на вьетконговцев.
В тот же миг игрушечный меч, который Йон продолжал машинально сжимать в кулаке, неожиданно потяжелел, превратившись в настоящее боевое оружие. Это произошло так внезапно, что Йон отпрянул, и только привычка — и отчасти везение — не позволили ему выпустить из пальцев рукоять меча.
