Бертрам Чандлер - Вернуть вчерашний день
— Но она приняла антидот.
— Правда? И что же произошло?
Я поделился с ним, не пропуская ничего. Он слушал молча, задумчиво, наполняя мой стакан, когда я делал паузы.
— Адская смесь, — сказал он, когда я закончил рассказ. — У эйфорина есть тенденция портиться со временем, и эффект от его приема становится непредсказуемым. То снадобье, которое вы оба проглотили, наверное, было просрочено несколько месяцев назад. Смешайте непредсказуемость наркотика с непредсказуемостью женской логики. Но, мне кажется, я смогу разобраться в случившемся, и тебе от этого полегчает.
— Продолжай, — попросил я.
— Антидот используют те, кто хочет получить свой кусок пирога и съесть его. Эйфорин дарует им бесконечную ночь сверкающих красок, а потом антидот уничтожает все разрушительные эффекты.
— Но попытайся теперь взглянуть на вещи с точки зрения Илоны, когда она просыпается и обнаруживает, что вся безумная страсть и все чувства исчезли, — продолжал он. — Более того, на ней лежит бремя ответственности. Ты опоздал на свой корабль, и вина за это, пусть частично, и на ней тоже. И она думает: так что же, если я оставлю у себя этого козла, то смогу снова почувствовать к нему любовь. Поэтому она принимает антидот, но лекарство испорчено, либо она так долго не принимала наркотиков, что антидот не производит нужного эффекта. И она ощущает себя вновь под воздействием эйфорина. Ты следишь за ходом моих мыслей?
— Да… Думаю, что да.
— Отлично. А теперь, если можешь, расскажи мне о своих чувствах. Это не просто любопытство: я ведь долгое время работал в Отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и многое узнал о воздействии на организм подобных средств. Может быть, я смогу быть полезным тебе.
— Мои чувства? На самом деле, их просто не было. Оцепенение. И полное одиночество. Я ужасно хотел ее, но не так, как обычно мужчина хочет женщину. Это чертово снадобье что-то убило во мне.
— Типичная реакция, — моментально отреагировал Стив. — Типичная реакция на просроченный эйфорин. Но она проходит.
— Надеюсь, что так. Что меня действительно беспокоит, — это элемент случайности, именно злополучной случайности во всем этом. Если бы эйфорин не был просрочен; если бы мы не приняли его; если бы наша реакция была стандартной, как описано в учебниках; если бы антидот действовал, как положено…
— Если бы можно было перевести часы назад, — добавил он с усмешкой.
— Если бы можно было перевести часы назад, — согласился я.
Стив шумно вздохнул:
— Я чувствую запах гари. Лиз все-таки настояла на приготовлении поджаренных сандвичей. Скоро будет готов ужин. И она принесет еду сюда, — он слегка повысил голос. — Итак, Венцеслав, луна Каринтии.
Его гибкие пальцы поигрывали кнопками на панели управления. Нью-Прага ушла из поля зрения вниз и в сторону, теперь она выглядела просто светящимся пятном, одним из многих на ночной стороне планеты. Точка обзора резко сместилась, и на нас обрушился сверкающий полумесяц. Полумесяц превратился в шар с покрытой серебром поверхностью. И потом эти кусочки серебра постепенно увеличились, и перед нами открылась сверкающая равнина, чей безжизненный пейзаж украшали города, плывущие, как корабли.
— Вы знаете, я предпочла бы вместо этого пейзажа посмотреть на блондинок в ванной, — заметила Лиз, ставя на стол поднос.
— А тебе и необязательно смотреть, — отозвался Стив.
Мы остановились над одним из городов, над невысоким куполом со странного вида минаретами и башенками. Перепрыгнули через пылевое море, по которому сейчас проходила линия смены дня и ночи, и устремились к другому куполу, еще меньшего размера. Точка обзора резко метнулась вниз к поверхности из сверкающего металла — и внезапно остановилась.
— Еще один блокиратор, — догадался я.
— Еще один, — откликнулся Стив.
— А что за лидер преступного мира живет на Венцеславе? — задал я вопрос.
— Никакой лидер преступного мира не будет там жить, — вмешалась Лиз, — если только не попадет туда в исправительную колонию.
— Ты ошибаешься, — ответил мне Стив. — Это место не принадлежит лидеру преступного мира. Оно принадлежит очень богатому человеку — баснословно богатому. Его имя — Фергюс.
— Фергюс? В «Трансгалактических клиперах» работал один Фергюс — главный инженер по межзвездным двигателям. Он сделал серию фантастически удачных вложений, разбогател и уволился.
— Да, это тот самый Фергюс, — сказал Стив.
Глава 7
Когда мы покидали офис Стива, он дал мне почитать полдюжины своих драгоценных книжек.
— Вернешь завтра к вечеру, — велел он. — И тогда уже поговорим.
Я прижал к груди свою ношу:
— Откуда тебе известно, что я мастер в технике быстрого чтения?
Стив ухмыльнулся:
— Элементарно, дорогой Ватсон. Люди, вынужденные сдавать экзамены, становятся спецами в быстром чтении. А все космолетчики сдают экзамены. Таким образом…
— Один-ноль в твою пользу, — сказал я.
— Отлично. Итак, завтра вечером. Спокойной ночи, Лиз. Спасибо, что выбралась.
— Тебе спасибо за приглашение, — откликнулась она. — Навести как-нибудь наше общежитие, Стив, я тебя угощу, как следует. На собственной кухне я ориентируюсь куда лучше.
— Не сомневаюсь, — вежливо согласился он.
Мы шли к станции метро:
— Ты принят. Ты ему понравился, и он воспользуется этим. Но что-то наводит меня на мысль, что лучше бы ты отправился в Приграничье.
— Почему ты так думаешь?
— Ох, я ведь знаю Стива. И мы о многом поговорили, пока были на кухне. Он был так мил и не преминул сообщить: он взял бы тебя, будь ты полным бакланом, потому только, что ты — космолетчик.
— Приятно думать, что моя квалификация нужна еще где-то, кроме Приграничья.
— Но я до сих пор не уверена, стоит ли тебе принимать предложение Стива.
— Но отчего же? Разве он не твой друг?
— Был и есть. Но он полицейский. Все еще полицейский, хотя и работает частным образом. А полицейские смотрят на мир иначе, чем все остальные люди. Он безжалостен всегда, и когда это требуется и когда не требуется. Его не беспокоит, по чьим трупам он достигнет цели.
— Большинство полицейских любой ценой избегают хождения по трупам, если за это придется отвечать.
— Что касается Стива, он никогда этим не отличался, — сказала Лиз. — И это одна из причин его увольнения из полиции.
Мы продолжали болтать, пока ехали в метро и шли к общежитию космолетчиков. Придя, я поинтересовался, получали ли сегодня свежую почту. Однако в общежитии к этому времени остались только дежурный офицер и инженер, остальные уже разошлись по домам и не волновались по поводу писем. «Вот везучие ублюдки, — подумалось мне, — им есть куда возвращаться, если не домой — так на корабль, где тоже можно жить».
