Николай Гацунаев - Экспресс Надежда
Руперт помолчал и недоуменно развел руками.
- Непостижимо. Какое-то непонятное, нерациональное отношение к жизни.
- Вы, Руперт, все в одну кучу валите. Вот вас и заносит.
- То есть?
- Бабочка это одно. Кит - совсем другое. А уж человек - и подавно. Бабочку что на огонь привлекает? Тепло и свет. А то, что она сгореть может, ей и невдомек.
С китами посложнее. Их предки когда-то жили на суше. Может, потому и тянет их обратно из океана. Кстати, не одни киты на берег выбрасываются. Дельфины тоже. Только все равно никакое это не самоубийство. Слепой инстинкт.
А когда человек на такое решается, значит, нет у него другого выхода.
- И у вас? - негромко спросил Руперт.
- Что у меня?
- Нет выхода?
- Ну и логика у вас, Руперт! - возмутился Иван. - Ему одно толкуешь, а он знай свое гнет. Я друга спасал, понимаете? А вы мне помешали!
- Но ведь вы знали, что идете на верную смерть?
- Я об этом не думал. Некогда было. Одно вам скажу: если бы после тарана остался вот такусенький шанс выжить, я бы в него зубами вцепился!
- Непостижимо!... - задумчиво повторил Руперт. - Иногда мне кажется, что эта затея с экспрессом "Надежда" - обречена. И мы попусту теряем время.
Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Некоторое время оставался неподвижным, потом все так же, не открывая глаз, задумчиво прочел нараспев:
И там, где ничего не надо,
В невероятном далеке
Прикосновенье листопада
К твоей пылающей щеке.
Стихи были странные, чувствовалась в них щемящая тоска и безысходность. Руперт пошевелился и открыл глаза.
- Вот уж не думал, что вы поэзию любите, - ухмыльнулся Иван. - Да еще упадническую.
- Упадническую? - не понял Руперт.
- Такую, от которой на душе кошки скребут.
- Кошки? - лицо оставалось бесстрастным, но, судя по голосу, Руперт обиделся. - Вы хоть догадываетесь, что это было?
- Стихи? Право, Руперт, я не хотел вас обидеть.
- Я сам виноват. - Руперт кивнул. - Забылся. Не следовало произносить их вслух.
- Почему?
- Это...Как бы поточнее, заклинание, что ли...Философское кредо... Гимн... Нет, - он безнадежно махнул рукой. - Все не то. У вас и категорий-то таких нет. Не поймете.
- Так уж и не пойму! - обиженно буркнул Иван.
- Ладно вам. Самолюбие, амбиции. К чему это? Я ведь вам объяснил: мы не люди. И такие вещи просто-напросто не воспринимаем. Давайте лучше о деле.
- Давайте.
- Комманданте прав. В одиночку вам отсюда не выбраться. Думаете, коридор ведет куда-то? Никуда. О ленте Мбиуса слышали? Экспресс "Надежда" примерно то же самое. Во времени и пространстве. Понимаете?
- Нет, - признался Иван.
- Не беда. Уясните себе одно: вам пособник нужен. Сообщник. И этот сообщник - я. Верите?
- Нет.
- Правильно. И я бы на вашем месте не поверил. Стимул должен быть, верно?
Иван кивнул, не сводя глаз с собеседника.
- Со стимулом посложнее. - Руперт облокотился о столик, сплел пальцы. - Скажем, так: у меня с комманданте личные счеты. Вот я и решил ему насолить. Устраивает?
- А если серьезно? - Иван достал из кармана папиросы.
- Вам-то не все равно? Хочу помочь, значит, есть на то причины.
- Ладно. - Иван закурил и оглянулся в поисках пепельницы. - В конце концов, это ваше личное дело.
- Стряхивайте на пол, - разрешил Руперт. - Так уж и быть, подмету.
- Это что - ваша комната?
- Моя.
- Далековато забрались.
- Ничуть. Мы с вами соседи. Через стенку живем. А столовая, рядом.
Ни слова не говоря, Иван вышел из комнаты и огляделся. Коридор оставался прежним. Да и что в нем, собственно, могло измениться? Пол из имитированного под паркет пластика, потолок с матовыми прямоугольными плафонами, два ряда уходящих в бесконечность дверей. Иван глянул на ближайшую и досадливо хмыкнул: на номерной табличке красовалась двухзначная цифра. Все еще не веря, он толкнул дверь и вошел. Планшет висел на месте. На неприбранной постели валялся томик Хемингуэя. Посредине стола топорщилась окурками пепельница.
- Дела-а...
- Вот вам и "дела-а"! - Вездесущий Руперт был тут как тут. - В экспрессе куда ни иди, - далеко не уйдешь. И не думайте, что это я вам подстроил: так запрограммировано.
"Нелепо получается, - признался себе Иван. - Отговаривает бежать, - упорствую. А тут человек сам предлагает помочь..."
- Не человек, - поправил Руперт. - Биоробот.
Иван и ухом не повел, продолжал рассуждать: "Что меня сдерживает? Недоверие? А чем я рискую? Сорвется, - буду другой ход искать. На ошибках учатся".
- Уже лучше, - кивнул Руперт. - А что касается риска... Он помолчал. - Риск есть. Но со мной вы рискуете гораздо меньше.
- Слежка? - жестко спросил Иван.
- Слежка, наблюдение, контроль, - какая разница? Заметили, что наши подопечные общаются только в столовой?
- Заметил! - Иван сам не понимал, что его бесит.
- Злиться-то зачем? - миролюбиво пожурил Руперт. - Будто у вас на Земле не то же самое.
- Конечно, нет!
- Бросьте. Психлечебницы, колонии, тюрьмы...
- Там больные или преступники.
- А здесь подопытные. Какая разница?
- Разница есть.
- Это с вашей точки зрения.
- А с вашей?
- С нашей нет. В столовой вы o6щaeтесь в рамках Программы. Все фиксируется: разговоры, мысли, эмоции, физиология.
- Веселенькое дело!
- На то и Эксперимент!
- Знаете что! - вскипел Иван.
- Разумеется, знаю, - усмехнулся Руперт. - "Да как вы смеете!" "Убирайтесь прочь!"
Он зевнул. Это было так неожиданно, что Иван растерялся.
- Сядьте. - Руперт указал рукой на кресло. - Кому нужны ваши амбиции? Вы что, у себя в лабораториях на животных не экспериментируете? А после этого о "братьях" ваших "меньших" сюсюкаете. Мы тут, по крайней мере, скальпелями не орудуем.
- Разве что, - буркнул Иван. Ему вдруг все опротивело: и предмет разгоревшегося было спора, и вообще весь разговор. Собеседник продолжал монотонно бубнить.
- Зато вне столовой каждый может делать что хочет. Отдыхайте, пользуйтесь библиотекой, смотрите видеофильмы, предавайтесь самоанализу.
- Даже так? - Иван представил обжору сирийца, предающимся самоанализу, и улыбнулся. - И никакой слежки?
- Почти. Личные наблюдения. В саду и библиотеке - тот, кого вы зовете отцом Мефодием. В комнатах и видеозале - ваш покорный слуга.
- А в коридоре?
- В коридоре никто.
- Вот как?
- Да. Это одно из условий Эксперимента.
- Не верю я вам, Руперт. - Иван опять полез в карман за папиросами.
- И зря не верите. Впрочем, ваше дело. Насильно, как говорится, мил не будешь.
Руперт поднялся, намереваясь уйти.
- Можно вопрос?
- Конечно.
- Допустим, я вам поверил. С вашей помощью побег удался. Но ведь меня наверняка хватятся. А я - ваш подопечный.
- Я ждал этого вопроса. - Руперт прошелся по комнате, встал возле двери. - Да, я рискую.
