Григорий Бондарчук - Рыцарь света
Дверь открылась, но вместо незадачливого супруга на Степанова смотрел черный ствол автомата, и несколько человек в масках. Не успел Степанов что-либо сказать, как сзади его ударили чем-то тяжёлым по голове и быстро затащили в квартиру.
Пришёл в себя он уже в камере, где на него смотрел офицер в форме майора внутренних войск.
- Я могу узнать, за что меня задержали? - спросил Степанов, понемногу приходя в себя.
- Такой мрази, как ты, я бы не отвечал, но, к сожалению, обязан. Ты обвиняешься в предательстве родины, органов и пособничеству террористам.
- А вы кто будете?
- Я старший следователь военной прокуратуры. И советую сразу не тянуть резину и сдать всех своих сообщников.
- Это какая-то ошибка, - возразил Степанов, - я простой следователь. Работаю в N-ом ОВД.
- Это всё нам известно. Но зачем простому следователю в кабинете держать вахобитскую литературу? Зачем простому следователю три килограмма взрывчатки и запалы от гранат?
- Вы правы, - согласился Степанов, - следователю это ни к чему. Это не моё, возможно, подбросили?
- Возможно? Кстати, ваших пальчиков на изъятых вещдоках мы не нашли. И это не удивительно - ведь вы обучены, как скрывать улики. Так вот и первый вопрос: кому вы должны были передать взрывчатку и книги?
- Я ещё раз повторяю, это ошибка.
- Ошибки быть не может, - хладнокровно заявил следователь, буравя Степанова злым взглядом, - на вас есть обширные показания. Если хотите точно знать, то вас сдали два боевика. Мы их взяли в горах три дня назад, и они раскололись. Откуда, по-вашему, боевикам из двух разных групп известны ваша фамилия, должность, место жительства, если вы простой следователь? И, наконец, как мог простой следователь заявиться на квартиру, где боевики готовили акцию, и ещё правильно назвать пароль? Так что я сейчас пойду, а вы до утра хорошенько подумайте, Степанов.
- Позвольте, меня же ждут на работе, да и жене, ребёнку я должен хоть что-то сообщить? - заволновался Степанов.
- А детям, которых твои сообщники взорвали спящих в доме, кто-либо сообщал? Сиди здесь и думай, как нам быстрее обезвредить твоих подельников. Понятно?
Степанов за ночь попытался обдумать стратегию своей защиты. Он уже понимал, что следователь сказал ему далеко не всё. Видимо, у него имелись ещё какие-то показания или косвенные улики. То, что прямых нет, Степанов не сомневался. Но утром к нему пришёл не следователь, а адвокат.
- Здравствуйте. Я ознакомился с вашим делом. Ну и нахлобучили они на вас - прямо таки всё, что могли.
- Это какая-то ошибка, - продолжал настаивать Степанов.
- Разумеется, ошибка. Иначе и быть не может. Они считают вас руководителем подпольной ячейки.
- Чего, чего?
- Вот и я просмотрел материалы дела - абсолютная глупость. Мы всё это легко отметём. Другое дело - халатность, повлекшая за собой пособничество, тут уж, извините, вам четко светит от двух до пяти. Но если похлопотать, то можно обеспечить мягкий режим и исправительное заведение для бывших сотрудников. Сами понимаете, в тюрьмах к бывшим отношение не лучшее.
- И это всё, на что вы способны?
- К сожалению, да. Адвокаты не волшебники, а только посредники в отношениях между клиентом и законом. Давайте обсудим вопрос гонорара. Я, знаете ли, люблю и специализируюсь на делах сотрудников МВД. Всегда очень серьёзные и толковые клиенты, им многое объяснять не надо.
- Я вас вынужден разочаровать, - с грустной усмешкой проговорил Степанов, - Я ни в чём не виноват и хочу добиваться справедливости. А потом, я когда служил - не брал. У меня нет дорогих машин, квартир. Так что мне нечем вам платить.
- Жаль, что так вышло, - адвокат задумался, - Как жаль, что у вас нет какого-нибудь неофициального профсоюза или фонда. Как это не парадоксально, но на сто случаев, всегда встречается кто-нибудь, как вы.
- Ну так подскажите министру внутренних дел, чтобы создал такой фонд, - съязвил Степанов.
- Как вы это себе представляете? Отказные деньги - 15%, за возбуждение дела 10% и так далее, - адвокат рассмеялся. - А может ввести подушный налог, как в Великобритании? Нет! Чтобы милицейская братия, добровольно отчисляла с трудом и слезами вымученные доллары в фонд? До такого уровня самосознание масс ещё не доросло. Но вы, не побрезгуйте, и примите мой совет - защищайтесь на процессе сами. Иначе наши бесплатные адвокаты всё перепутают и переврут.
- А небольшую просьбу вы выполнить сможете?
- Смотря какую? Адвокат постоянно ограничен законом и, как в нашем случае, средствами.
- Это не дорого. Сообщите жене, что со мной всё в порядке и я скоро выйду. Вот её телефон.
- Я непременно ей сообщу. Только на счет скорого выхода, вы заблуждаетесь.
Адвокат оказался прав. Два месяца следствия пролетели тягуче неприятно. Морально Степанов держался неплохо, но вот плечо, ужаленное стеклянным демоном, постоянно о себе напоминало. Перед самим судом, боль стала настолько сильной, что всю ночь он не спал. А надо было бы, так как защищать себя Степанов решил сам.
Суд, как оказалось, и вовсе прошёл без сложностей. Обвинений в явном участии ему даже не предъявили, зато в отношении преступной халатности и, как указал прокурор, явной и очевидной замешанности в террористической деятельности, Степанова осудили на четыре года общего режима и, разумеется, увольнения из органов без пенсии и без всего. А ещё через месяц Степанов был этапирован в колонию. Начальник колонии, пожилой подполковник, посмотрел документы, выслушал короткий рассказ Степанова и не стал спорить:
- Может это и правда, что тебя круто подставили? Слухи разные ходят, кто его знает. Но закон, он и в Африке, закон. Будешь хорошо себя вести, через пару лет попробую подать тебя на амнистию.
Дней десять Степанов привыкал к лагерному режиму. Тюрьма никогда не была сладким местом, а уж в России она сладкой никогда не была. Блатные его не трогали, видимо опасались крепкого сложения и не хотели неприятностей. Только вот плечо постоянно ныло и даже стало немного опухать.
Однако ночью его вызвали из барака, сказав, что с ним хочет говорить какой-то большой человек. Степанов не стал воображать, а спокойно вышел в сопровождении двух заключённых. Остановились они у медпункта, где горел свет. Парни жестом предложили Степанову войти, а сами остались снаружи. За столом где днем сидел фельдшер, его ожидал старик, в такой же как и все арестантской одежде, весь седой. В лагерной столовой он приметил этого человека, потому что тот всегда сидел за отдельным столиком. А если кто-либо предпринимал попытки пристроиться рядом, то несколько крепких парней настойчиво предлагали такому пересесть куда-нибудь. Степанов, как ему показалось, раньше уже где-то встречал этого человека, но даже его тренированная милицейская память ничего не подсказала.
