Наталья Иртенина - Главы из романа По касательной
-О, Деви! Позволь нам пополнить число твоих верных слуг еще одним собратом! Даруй ему свое благословенное покровительство, надели бесстрашием, силою, хитростью, и дай знак, если тебе угоден твой новый раб!
Некоторое время все молчали и прислушивались, замерев в неподвижных, напряженных позах. Ди тоже навострила слух и глядела на происходящее широко раскрытыми глазами. Внезапно откуда-то сверху, с темного потолка, куда не доходил свет пламени, сорвалась какая-то тень. Стремительно прочертив пространство пещеры, она черным клубком пронеслась над головой посвящаемого в братство и полетела прямо на Ди. В груди что-то оборвалось, ухнуло вниз, а потом подскочило к горлу. Ди едва не хлопнулась в обморок от этакой жути. В последний миг, перед самым ее носом, зловещий снаряд сменил курс и прохлопал крыльями мимо. Ди очумело потрясла головой и с опозданием узнала в существе летучую мышь.
-Она осенила его крылом! - вскричал кто-то из четверки адептов. А потом все вместе: - Хвала всемогущей Махадеви!
Посвящаемый, приняв благословение богини, сделался вдруг зелен лицом и зашатался. Ди вполне могла понять его - сама едва избегла прямого попадания страхолюдным благословением по физиономии.
Убивец поднялся с колен и возгласил:
-Благодарим тебя, о Деви!
Потом снова подошел к неофиту и обнял его, не дав упасть.
-Ты угоден Деви, радуйся. Она послала знак, что принимает тебя под свое покровительство. Теперь ты должен дать клятву тхага.
Убивец щелкнул пальцами в сторону четверки. Один из них, повинуясь знаку, вскочил, и быстро принес из дальнего угла какой-то продолговатый предмет. Убивец сунул эту штуку в правую руку посвящаемому, велел держать на уровне груди и повторять за ним слова клятвы.
Длинной штуковиной оказалась обычная крестьянская мотыга. Видимо, для душ она была священным символом повседневного человеческого труда тяжелого, но и благодатного.
-Клянусь, - начал Убивец, - что приняв имя тхага и став членом братства бхаттоти, буду беспрекословно выполнять волю Великой Матери нашей Деви во славу ее и ради блага множащегося рода людского. Клянусь на стезе святого промысла быть честным, храбрым, верным и преданным нашему делу. Клянусь хранить в глубочайшей тайне все, что связано с братством. А если нарушу эту клятву, то пусть я предстану перед Матерью нашей, которую нельзя увидеть без того, чтобы не умереть тут же, на месте, пусть буду изрублен на куски этим священным заступом, как был изрублен Матерью демон Махиша, и пусть моя участь послужит уроком другим.
Неофит твердил клятву вслед за Убивцем.
Когда все страшные и торжественные слова были произнесены и мотыга вернулась на свое место в углу, Убивец снова подал знак. Адепт у костерка подскочил и поднес новому собрату кружку. Ди видела, как перед тем он наполнил ее варевом из чаши на огне. Неофит принял кружку и поднес к губам. Но тут же отдернул. Горячо!
-Пей! - строго велел ему Убивец. - До дна.
И тот снова прильнул к кружке. Вылупив глаза от боли, не смея поморщиться, он пил крошечными глотками - так долго, что Ди успела за это время проделать длинный путь от простого удивления до полного непонимания, обратно, а затем в другом направлении - к счастливой, хотя и невероятной догадке. Ведь души бестелесны и не нуждаются ни в еде, ни в питье, ни уж тем более не могут испытывать физическую боль. Чем же тогда объяснить происходящее?! Может быть, на нематериальном огне кипела какая-то нематериальная субстанция, вроде энергетической амброзии для бессмертных душ? А страдальческая физиономия неофита отчего тогда? В конце концов Ди осенило: сделавшись адептами Воплощения, они во всем стремятся стать людьми. Они не могут позволить себе обрести плоть, пока в городе душ остается хоть один Невоплощенный. Но человеческие повадки и обычаи они перенять в состоянии, хоть это и неимоверно трудно для них, даже противоестественно. Заливать в себя жидкость - наверное, для них это то же самое, что человеку набивать брюхо камнями или расплавленным свинцом. Бр-р!
Только праведники и великие герои могут добровольно пойти на такие самоистязания.
В порыве восхищения Ди совсем забыла об осторожности, которую решила соблюдать, и подалась вперед, в проход. Тотчас она услышала изумленный вскрик, а через секунду поняла, что попалась. Сбоку из-за стены метнулась рука и крепко зажала локтем ее шею.
Убивец резко обернулся и нахмуренно посмотрел на Ди. Головой прижатая, как тисками, к чьему-то боку, она была выведена на свет и представлена на суд собравшихся.
-Джемадар, она подглядывала! - раздался над ухом у Ди возмущенный голос. - Махадеви не простит нам этого, если мы не...
-Помолчи, - приказал Убивец. - Отпусти ее и посмотри, нет ли там еще кого-нибудь. Потом встань у выхода.
Тиски разжались, и Ди рухнула на четвереньки.
-А теперь скажи нам, детка, кто ты такая, что здесь делаешь и где твои дружки.
Убивец говорил спокойным, ровным голосом. Тон его не выдавал ни малейших эмоций. Казалось, церемония посвящения не только не была прервана столь внезапным образом, но и должна была повернуться именно таким боком появлением нового действующего лица, с заранее расписанной ролью.
Ди поднялась на ноги, потерла шею и заговорила, преданно глядя на Убивца:
-Я такая же, как вы, и хочу стать одной из вас. Я знаю о вашей миссии и согласна принять ее. Я искала вас, но нашла случайно... не уверена даже, что тут обошлось без Провидения. Наверное, оно и привело меня к вам. Во всяком случае, иного объяснения, как я попала сюда, у меня нет. А дружков моих не ищите, потому что их у меня нет.
-Она врет, не верьте ей, джемадар! - К Ди подошел один из адептов, до сих пор стороживший варево на огне, и негодующе уставился на нее большими красивыми глазами с пушистыми ресницами. Только сейчас Ди вдруг осознала, что у каждого адепта свое собственное, индивидуальное лицо. У этого, например, даже привлекательное, точь-в-точь смазливый мальчишка лет восемнадцати. Обретя судьбу, они перестали быть заготовками, великий мастер наделил их неповторимыми физиономиями.
-Мы должны отдать ее Деви, - продолжал адепт, - чтобы не навлечь на себя гнева Великой!
Убивец смолчал. Задумчиво подошел к огню и в руках его появилась маленькая коробочка. Открыв ее, он запустил внутрь пальцы и меланхоличным жестом сыпанул в пламя щепоть какого-то порошка. Огонь, проглотив корм, разом побледнел и вдруг вспыхнул синим цветом. Языки его жадно потянулись вверх, как преданный пес - с желанием лизнуть хозяина в лицо. Пламя зачадило, к потолку взвился дымок. Появился посторонний приторный запах, но Ди не обратила на него внимания - ее захлестнул поединок самоотверженных взглядов, на который ее вызвал адепт с красивыми, как у лани, глазами. Их взоры скрестились, будто шпаги, - еще чуть-чуть и раздастся звон, бряцанье, лязг, посыплются искры.
