Игорь Смирнов - Повесть о белом скитальце
Парень лукаво почесал за ухом.
- А может, я боюсь, дядюшка Шарло. Сперва вы мне скажите, а уж там поглядим.
- Экий ты, брат! - засмеялся лесник. - Такой великан, ярд в плечах, и боишься! Да на тебе пахать в пору!.. Тю, стыд какой! - Бовье брезгливо поморщился и отмахнулся от Жана, словно от чумного. Потом хитро посмотрел на парня: - Ладно, не красней, будто девица. Порешим так: побредем мы с тобой потихонечку по тропинке, что ведет к роще. По левую руку от мостков, как раз посредине реки, есть мелкое место. Вот туда мы и прыгнем - я будто свалюсь, а ты будто выручать меня. Понял?
- Так ведь как не понять. Жан снова почесал за ухом. - А после суши штаны да рубаху. Небось староста понаделает плетью дырок на моей шкуре!
- Не робей. Уговорю твоего старосту.
- Ну, если уговорите... А чего после, как прыгнем?
- После ты, Жан, станешь орать, чтобы нас, значит, спасали. Парень весело тряхнул лохматой головой.
- Ох, и выдумщик вы, дядюшка Шарло! Представление да и только!
- Дело ли ты замыслил, Шарль? - сказал старый крестьянин. - Слыхал я, с ним шутки плохи.
- Да он уж и сгинул! - загалдели мальчишки.
Лесник опешил:
- Кто сгинул?
- Да рыцарь-то ваш!
- Вот беда... Куда ж это он? - Дядюшка Шарло растерянно огляделся, и глаза его снова оживились. - Никуда не сгинул: вон с полей возвращается!.. Ну-ка, босоногие, марш отсюда, чтоб ни одного рыцарь не приметил! А мы с тобой, Жан Великан, поплетемся к мосткам, как, только Скиталец подъедет к тропинке.
- Смехота! - хмыкнул Жан. - Я хоть рубаху сыму: жалко ведь...
- Сымай, сымай, - нахмурился старый Бовье. - И штаны сымай, и башмаки!.. Вон какой вымахал, под стать тому дубу, а соображения - что тебе у воробья!
- Вы чего, дядюшка Шарло?
- "Чего", "чего". Не купаться идешь, дурень, - дело делать!.. Дошагав до середины моста, лесник притворился и дрогнувшим голосом пробормотал:
- Пресвятая дева... а у меня и впрямь голова кругом пошла! - Бовье покачнулся вправо, влево, ноги у него подкосились - и он грохнулся в воду.
Парень дико закричал и, забыв про свою рубаху, бросился вслед за ним, ухватил его руку, потом сгреб за плечи - с такой силой, что дядюшка Шарло сам взвыл от боли.
- Да полегче ты, медведь! - простонал он. - Я ж живой! Жан от радости сдавил его еще сильнее.
- Храни вас господь, дядюшка Шарло!
- Чего, чего скалишься? Забыл, что делать надо?
- А чего?
- Ори. Парень заорал.
- Так одни коровы мычат, - рассердился лесник. - Ори громче!
- Спаси-ите! - закричал парень во всю глотку. - Тону-у!
- Подходяще, - заметил дядюшка Шарло. - Ори еще.
Но больше орать не пришлось: к ним во весь опор мчался на своем белоснежном коне Скиталец. Остановившись на мгновение посредине моста и поняв, что оттуда не достать, он выехал на берег, спешился, хотел протянуть копье, но оно оказалось коротким. Отыскав три не слишком толстых бревна, он сноровисто перехватил их гибкими ветвями и, столкнув в воду, приказал парню:
- Берите конец, молодой человек, и помогите вашему дедушке взобраться на бревна!
- А я как же? - отчаянно спросил Жан. - Я же не умею плавать! Рыцарь не ответил. Привалил конец плотика большим камнем и вошел в воду, чтобы довести Бовье до берега.
- Теперь вы, - спокойно сказал он. - Держитесь за бревна. Жан всей грудью навалился на шаткий плот. Откинув камень, Уайт медленно подвел бревна к берегу. К речке подошли крестьяне, ребятишки и молча смотрели, как дядюшка Шарль с Жаном отжимали на себе одежду, как бежали потоки воды из доспехов рыцаря. Отряхивая бороду, старый лесник усмехнулся:
- Самое потешное, что я и плавать-то не умею...
- Так и я тоже! - нервно засмеялся Жан.
- Ну вот. А я думал - в крайности поможешь! - Лесник низко поклонился Белому Скитальцу: - Да хранит вас господь, сударь! Если б не вы...
- Если бы не я, вам помогли бы крестьяне, - скромно отозвался рыцарь. Просто я оказался ближе всех. И все же благодарю судьбу, что это посчастливилось сделать именно мне.
- Посчастливилось, сударь?
- Да. Посчастливилось. - Уайт приблизился к коню. - Ну что ж, поехали, Тру?
- Куда вы, сударь? - удивился дядюшка Шарло. - Хоть обсохните маленько! И потом, мне почудилось, будто вы... нездоровы: полдня просидели на одном месте!
Рыцарь кивнул:
- Да, я болен, добрый человек. Болен воспоминаниями.
- Чем, чем, сударь?
Скиталец навел на старого Бовье свою черную щель шлема, но ничего не ответил. Снова повернулся к коню и похлопал его по шее латной перчаткой. Лесник взглянул на крестьян - те беспомощно пожимали плечами, почесывали затылки.
- Сударь, - вдруг осенило дядюшку Шарло, - не пойти ли вам со мною в лес? Вмиг всю хворь как рукой снимет! Живу один, а вдвоем-то куда веселей! Подметив задумчивость рыцаря, он горячо добавил: - Отдохнете, сударь, оглядитесь, наберетесь сил, а там видно будет. Еды на двоих всегда хватит, да и коню корма найдется.
С минуту длилось напряженное молчание.
- Спасибо, - наконец сказал рыцарь, и темный провал над забралом словно просветлел. - Если вы в самом деле не против, я, пожалуй, побуду в лесу дня два.
- Вот и ладно! - оживился дядюшка Шарло. - Малость пообсохнем - ив дорогу. Вдвоем-то оно всегда веселей!
Белый Скиталец повернулся к своему коню и тихо поправил:
- Втроем, добрый человек.
СООБЩЕНИЕ ДЕВЯТОЕ,
где говорится о том, что значит вовремя чихнуть, и еще о добрых глазах и о лесном озере, которое очень похоже на зеркало
Через два дня Уайт не ушел. Не ушел он и через неделю, и лесник добрейшая душа - не скрывал своей радости. Уже на третье утро рыцарь сам напросился в обход, начинал интересоваться жизнью растений, задавал массу вопросов, и Бовье, не привыкший много говорить, почувствовал, как у него устал язык и пересохло во рту.
А однажды вечером после длительного молчания Уайт вдруг сказал:
- Вы даже не представляете себе, дядюшка Шарло, какое большое дело делаете. Вы, по сути, предтеча... Вы не ограничиваетесь обязанностями просто лесника, вы делаете больше - охраняете лес: заботитесь о жизни каждого дерева, вовремя убираете безнадежные, больные растения и сухостой. Все это ох как верно - как сама истина...
Бовье настороженно прислушивался к словам Уайта. Присел на край табурета и замер. Даже глиняная кружка в его узловатых пальцах остановилась на полпути к губам. В маленькой комнатке повисла тишина. Огонь факела лениво колыхался из стороны в сторону. Стоявший при входе кувшин с настоем ивовой коры временами доносил горьковатый запах.
Старый Бовье покашлял и наконец не спеша, с заметным беспокойством отхлебнул из кружки.
- Что-то плохо я понял тебя, дружок, с твоими иноземными словами, произнес он, морща лоб. - Ну да ладно. Творю ли доброе дело - не мне судить. Просто люблю лес, - это скажу тебе точно. А вот передохнуть тебе малость надо бы: притомился. Да и ночь на дворе...
