Владимир Покровский - Тысяча тяжких
Цифра 999 появилась на экране контроль-интеллектора двадцать девятого декабря. Все забегали с очень взволнованным видом. Живоглот только усмехнулся.
- Теперь, друзья, полное спокойствие и самая напряженная работа. Больше тяжких не будет.
- Но девятьсот девяносто девять, шеф-секуратор! Этому Иксу стоит только кого-нибудь убить, как сразу Контроль.
- А мы ему не дадим.
- Да он себя сам под пулю подставит!
- И себя не подставит. И вообще ни до кого не дотронется. Ему нужен я. Он профессионал. Это его последний шанс до меня добраться.
- А если доберется?
- Я тоже профессионал.
После этого, оставшись один, Живоглот снял телефонную трубку, нажал на первую попавшуюся цифру, чтобы гудок не мешал, и сказал:
- Привет, Икс.
Никто ему не ответил.
- Привет, говорю! Я же знаю, что ты слушаешь телефон.
Молчание.
- Ты хоть кивни, что слушаешь меня. Я пойму.
Икс кивнул.
- Ты ведь знаешь, что у меня есть женщина? Возлюбленная. Невеста.
Икс кивнул.
- И, конечно, знаешь, что там я тебе устраиваю ловушку.
- Знаю, - наконец подал голос Икс. - Но ты сам туда не придешь. Ты будешь ждать результатов в секуратории.
- А ты придешь туда раньше моих людей и сделаешь так, что в нужное время они засекут твое присутствие по приборам, хотя самого тебя не увидят.
- Увидят, - сказал Икс. - У меня и такой прибор есть.
- О! - Живоглот одобрительно кивнул. - Научный прогресс развивается беспредельно. Но ты-то в это время будешь в секуратории.
- Еще бы, - ответил Икс. - Ты ведь будешь один, если не считать сорока шести охранников. Все остальные уйдут к засаде.
- А если не уйдут?
- Тогда ты проиграешь.
- Ты проникаешь в дом через одну из ста четырнадцати лазеек, которые я все равно до Нового года не успею проверить и заблокировать...
- Ста пятнадцати.
- Нейтрализуешь охранников и захватишь меня врасплох - Да. Все это просчитывается элементарно.
- И произойдет наша встреча в семнадцать сорок четыре.
- Примерно так. Ты хорошо понимаешь в нашем деле.
- У меня были хорошие учителя.
- Не могу их поздравить.
- ...хотя и есть с чем. Послушай, Икс, но ведь ты же согласен, что этот вариант наиболее приемлем для нас обоих. Самая большая вероятность покончить с тобой.
- И с тобой. По пятьдесят процентов на каждого, - ответил Икс.
- У меня такое впечатление, что наши личные интеллекторы склепаны в одной мастерской. Есть предложение, Икс!
- Я слушаю.
- Раз уж все равно мы встретимся с тобой неизбежно, именно тридцать первого и именно в семнадцать сорок четыре...
- Плюс-минус шесть минут, - уточнил Икс.
- Да-да, плюс-минус. Я говорю, раз уж мы все равно встретимся, так почему бы не увидеться безо всех этих сложностей?
Икс хмыкнул. Потом пожал плечами. Потом скептически приподнял брови. Потом сказал: - Это было бы в высшей степени непрофессионально.
- Что ж, - оскорбился Живоглот. - Мое дело предложить. Тогда до скорого?
Икс кивнул.
У Живоглота на душе было гадко. Секураторы тоже начали уставать, да и у остального населения настроение ухудшилось. Поубавилось добровольцев, и на дежурства в предприятиях общественного питания горожанин шел с неохотой. К тому времени очередь официально назначенных к принятию мер растянулась уже на три года. Мисдиминоры участились настолько, что даже не считались насилием. Но Живоглот не сдавался. Он правил городом железной рукой. Он ввел двадцатидвухчасовой комендантский час, который народ со свойственной ему чуткостью тут же прозвал "двумя часами гуманности". Он еще жестче регламентировал порядок выхода горожан на улицу и следования к пункту назначения, указанному в сопроводительном разрешении. Разговоры между пешеходами запрещались. Однако каждому вменялось в обязанность со всех встречных требовать разрешение и самому свое предъявлять. Все окна приказано было заклеить Живоглотовыми портретами. В районе рта находилась форточка, которую через каждые пятнадцать минут, невзирая на время суток, полагалось распахивать и по сигналу точного времени выкрикивать утвержденный лозунг "Живоглот, единство, спокойствие!". Некоторые ухитрялись выкрикивать посредством магнитофонов, а взамен собственных лиц высовывать муляжи. Муляжи эти продавались в каждом киоске, ибо практически каждый в городе был теперь официальным двойником шефа-секуратора. Это было очень удобно: ведь двойники приравнивались к секураторам и, следовательно, не должны были носить с собой разрешение "а следование. Каждому, находящемуся на улице, кроме секураторов в бронеодежде, предписывалось на длинном шесте носить с собой фотографию Живоглота размером 70x110.
Запрещалось выключать радиоприемники. В кабинет к Живоглоту провели микрофон, и значительную часть времени шеф-секуратор занимался увещеваниями. Он описывал ужасы Контроля и радости свободного поведения, он взывал к совести и угрожал всеобщим ежедневным мисдиминором. Его страстный, хорошо поставленный голос пропитал городские стены и потом, когда все окончилось, долго еще не мог выветриться. Хозяйки, выметая пыль из-под шкафов и прочих труднодоступных для уборки мест, нет-нет да и натыкались на какое-нибудь его излюбленное словечко: вандализм, цинизм, стимулы, принуждение, свобода, вакханалия, узурпатор, порядок, повышенная бдительность, факты, слухи, пресечь, предупредить, запретить. Некоторые слова, хоть они и глухо уже звучали, пугали до судорог, а некоторых и не слышали вовсе, потому что привыкли к ним, словно к тиканью этих новомодных игрушек - механических будильников.
Тридцатого ничего не произошло, если не считать четырех таинственных покушений на жизнь шефа-секуратора и еще семи - на жизни его подчиненных. Все тряслись. Живоглот посмеивался.
- Пусть его, - говорил он. - Я не боюсь, и вы не бойтесь.
Но под вечер и сам не выдержал: с риском для жизни открыл бронеокно и вышвырнул туда микрофон, ошибочно приняв его за гранату.
- Э-хе-хе, - сказал по этому поводу Икс.
Страшным был тот день - тридцатое декабря. Но вот и он закончился; наступил канун Нового года.
В четыре часа пополудни бывший шеф-секуратор Икс покинул неуютную конспиративную квартиру и вооруженный до зубов (в каждом по ядомету) направился на решающий поединок. Никем не замеченный (специальные тренировки плюс Живоглотова бородка, накладные глаза и портрет на шесте), он прибыл к секуратории. Икс рассуждал так: Живоглот - профессионал, но профессионал-самоучка, он может сорваться, поэтому следует все проверить.
Уже стемнело. Свистел декабрьский вегер, было прохладно, постовые секураторы кутались в броневоротники и вставляли в красные глаза спички. Отмечалась их повышенная небритость.
