Николай Симонов - Сидоровы Центурии
"Город, где резной палисад…", — затухало в городском шуме бельканто солиста "Песняров".
Павлов с облегчение вздохнул и посмотрел на свои "командирские" часы. Они показывали время 14 часов 55 минут. Мимо него прошли две школьницы, в одной из которых он опознал девицу, с которой столкнулся возле киоска. Худощавая спутница ее была на голову выше и заметно сутулилась. Девицы не просто слонялись от нечего делать, а напряженно озирались по сторонам, как будто искали кого-то или что-то.
Будучи наслышан от своей двоюродной сестры Людмилы, работавшей в школе завучем, о дурных нравах и вредных привычках подрастающего поколения, он спрятал пачку заграничных сигарет в карман модной замшевой куртки, а то, вдруг, девицы, приняв его за фарцовщика или интуриста, попросят у него закурить. Затем же, как обычно, начнут клянчить всякую приятную мелочь: жевательные резинки, авторучки, мелкие деньги и так далее.
Проводив школьниц недоверчивым взглядом, Павлов задумался о "залитованной" статье новосибирского историка Рудольфа Германовича Шмидта, из коей советский читатель мог бы впервые узнать о том, как зародилась современная уфология, и какие данные по поводу НЛО содержатся в средневековых хрониках и других исторических источниках. Как известно, днем рождения уфологии считается 24 июня 1947 года — первый запротоколированный по всей форме военного донесения случай "исторического" наблюдения НЛО военным летчиком Кеннетом Арнольдом. Событие именно этого дня по причине зафиксированной бортовыми приборами его самолета физической достоверности события вызвало большой общественный резонанс, хотя НЛО наблюдали и до этого и в еще больших количествах. (4)
Не прошло и 5 минут, как школьницы снова нарисовались возле занятой Павловым скамейки. Они возвращались назад. У него появилось предчувствие, что сейчас они к нему подойдут и чем-то попросят. Так оно и получилось. Жердеобразная девица осталась стоять в сторонке, а ее более смелая подруга — та самая, у которой Павлов нечаянно помял бюст, подошла к нему довольно близко и, сильно смущаясь, спросила.
— Простите, вы не могли бы одолжить 30 копеек? Не хватает на мороженое.
— Сейчас посмотрю, — сказал Павлов, приподнялся и вытащил из правого кармана джинсов свой партомоне. А про себя подумал:
— Ха! Мороженое! Так я и поверил. На пиво или на портвешок, наверное, сшибают.
В партомоне его оказались (единый проездной билет не в счет) следующие дензнаки: бумажная купюра достоинством в 10 рублей, четыре монеты по две копейки для использования в телефоне-автомате и металлический рубль с профилем отца-основателя советского государства В.И. Ленина, отчеканенный в честь его 100-летия. Этой монетой Павлов планировал рассчитаться за комплексный обед из 3-х блюд в главлитовской столовой. Хотя удовольствия от обеда Павлов так и не получил, расставаться с рублем ему было жалко. Поэтому он решил над девицей приколоться, да и заодно отучить от попрошайничества.
— Поздравляю, тебе несказанно повезло. Вместо 30 копеек в моем кошельке завалялся целый рубль. Вот он. Но просто так я тебе его не дам. Выполни условие.
— Какое условие? — спросила девица, заикаясь от волнения.
— А ты подойди поближе, я тебе на ушко скажу, — сообщил он ей с таинственным видом.
Школьница-акселератка с лицом юной Анастасии Вертинской удивленно приподняла брови, подошла еще ближе и наклонила голову.
— Французский поцелуй! — объявил он.
— Целоваться?! По-французски?! Qu'est-ce que c'est? — переспросила она.
— Какая киска?! Дрянь! Малолетка! — не понял Павлов, и для наглядности показал ей кончик языка.
Как он того, собственно говоря, и ожидал, девица отреагировала на его намек очень бурно. Нежный румянец на ее щеках приобрел оттенки багрового цвета, большие карие глаза наполнились слезами.
— Дурак! — сказала она, отпрянув от него, и быстрым шагом пошла по аллее. Жердеобразная ее подруга, в стороне наблюдавшая за результатами переговоров, с перепуганным лицом припустила за ней вслед.
Павлов, ничуть не оскорбившись, сладко зевнул, потянулся и от темы НЛО переключился на приятные воспоминания. О том, как он, будучи девятиклассником, попытался в подражание скабрезных стихов гения русской поэзии А.С. Пушкина, изложить свою точку зрения на половой вопрос в советской средней школе в условиях полного отсутствия какого бы то ни было полового воспитания. Его поэма под названием "Ода подростковому прыщу" пользовалась огромной популярностью среди мужской половины 9-10-х классов (посредством переписывания).
Стихи, конечно, были так себе. Ни на что не претендовавшая и мало что обещавшая ученическая проба пера, которой он, однако, страшно гордился. Но однажды строгий учитель химии и убежденный холостяк Семен Иванович застал его врасплох в процессе творческой переработки вступительной части поэмы, и Павлова вызвали к директору школы. Кроме директора — властного и безжалостного Петра Григорьевича — в кабинете присутствовали упомянутый учитель химии и добрейшая Анна Ивановна, преподававшая в старших классах русский язык и литературу.
От неприятных последствий, вплоть до исключения из школы, Павлова, как он тогда самоуверенно полагал, выручила его находчивость и эрудиция. Несколько лет спустя он по памяти воспроизвел тот разговор в виде драматической сценки, из которой следует, что с учителями ему, как никому другому, просто повезло.
ДИРЕКТОР (строго): Павлов! Мне сказали, что ты порнографические стихи на уроках сочиняешь? И не отпирайся. У тебя Семен Иванович этот листок отобрал? Молчишь? А ну-ка давай, прочитай нам их вслух. Как там, у Грибоедова сказано, Анна Ивановна?
АННА ИВАНОВНА: С чувством, с толком, с расстановкой!
ПАВЛОВ (жалобно): Может не надо?
ДИРЕКТОР (строго): Надо, Павлов! Надо! Чтобы ты понял, насколько все это пошло.
ПАВЛОВ (тяжело вздохнув):
"Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко- близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех. У меня при этом
Перестало бы сердце биться
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
Вымолвить слово
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя глаза, в ушах же —
Звон непрерывный
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены…"
ДИРЕКТОР (растерянно): Стоп! Тут в листке написано совсем иное. Может, это не Павлова листок? Да и почерк какой-то неровный. А у Павлова, я знаю, почерк красивый, разборчивый. Анна Ивановна, взгляните.
