Кэролин Гилмэн - Оканогган-Фоллз
Протесты так и не прекратились. В Ред-Блафф бунтовали открыто; спрятавшийся снайпер пристрелил трех солдат-ватесунов, и военные начали обыскивать там один дом за другим, чтобы конфисковать у населения оружие. По телевидению показывали митинги протеста в Уолкере, где жители кричали и плакали.
В Оканогган-Фоллз шли переговоры. Горожане добились, чтобы транспортировку трех наиболее значимых исторических зданий оплатили ватесуны, а район вокруг школы после выезда жителей оставался нетронутым. Капитан Гротон согласился даже перенести крайний срок переезда на середину сентября, чтобы фермеры успели собрать урожай; капитаны, распоряжавшиеся эвакуацией Ред-Блафф и Уолкера, пусть и неохотно, но вынуждены были пойти на такую же уступку.
Капитана стали часто видеть в городе: теперь он уже не на лимузине, а на взятом напрокат внедорожнике приезжал наблюдать за работой подрядчиков, встречаться с группами помощи гражданскому населению или просто останавливался пообедать в кафе «У Эрла» и болтал с официанткой. В его внешности уже ничто не говорило о том, что он ватесун; его выдавала только неловкость, с которой он завязывал узел или ловил мяч. Он превратился в высокого, благородной внешности пожилого мужчину с серебристыми волосами, а манеры его были столь же безупречны, как и его костюм. В обществе он держался сдержанно, но иногда его что-нибудь забавляло, и тогда он негромко и сдержанно смеялся. В то же время за его внешностью скрывалась стальная воля.
На него стали обращать внимание местные женщины. Дамы начали подходить к нему и заводить с ним разговор, но они неловко и навязчиво проявляли сердечность, застенчиво посмеивались, тогда как он слушал их внимательно, но возмутительным образом оставался совершенно непроницаемым. Начались разговоры по поводу того, что он еженедельно ужинает у Эбернати, как в присутствии Тома, так и в дни, когда его нет дома. Все обращали внимание, когда Сьюзен отводила капитана в парикмахерскую или когда она отправлялась с ним на машине в торговый центр города «Ла-Кросс». Ее хорошее настроение начало раздражать других женщин, тогда как раньше они ничего подобного к ней не испытывали; когда она проходила мимо, они провожали ее взглядами.
«Наверное, она поцеловала эту лягушку как следует, потому что он превратился в настоящего принца», — сказала Джуэлл Хоган в салоне красоты, и ее фразу нашли столь остроумной, что стали повторять по всему городу.
У самой же Сьюзен появилась еще одна причина любить свою жизнь в Оканогган-Фоллз, пока она еще не потеряла все это. Она вела игру, придающую ее существованию необычный оттенок, яркие переживания, которых ей прежде не хватало. Ее патриотический долг состоял в том, чтобы, лежа в кровати по утрам, обдумывать, какими еще способами можно было бы углубить отношения с волнующе привлекательным, влиятельным мужчиной, который явно получал удовольствие от ее общества и полагался на ее помощь в некоторых непривычно интимных вопросах. В последний месяц перед тем, как все начало разваливаться на части, жизнь ее стала почти идеальной.
Том, занятый как переездом своего предприятия, так и обязанностями мэра, часто отсутствовал в те вечера, когда приходил ужинать капитан Гротон. Сьюзен знала, какие слухи ходят по этому поводу, — Ник, краснея, рассказал, что мальчишки дразнят его из-за поведения матери, — но не собиралась позволить недалеким людям ей помешать.
— Вот подожди, ты еще увидишь, как нам за это воздастся, — сказала она Нику.
И она подумала, что нужно начать добиваться того, чтобы эти отношения приносили результаты.
К тому времени капитан Гротон волей-неволей был вынужден познакомиться со всеми «церемониальными» блюдами Среднего Запада — такими как запеканка из фасоли, салат «Джелло», колбаски и бобы — и с ритуалами, сопровождавшими такие трапезы. Поэтому Сьюзен было интересно знакомить его с нетривиальной кулинарией. Вкусы у него были менее консервативные, чем у Тома, и он практически всегда расхваливал Сьюзен за ее старания. Однажды вечером, когда Том должен был вернуться поздно, она заказала пиццу для мальчиков, приготовила креветки с диким рисом, кориандром, артишоками и сметаной и добавила самую малость кайенского перца и лимона. Они ужинали в столовой, и вина пили немного больше, чем обычно.
Капитан рассказывал ей, как историк-любитель, работающий на мусорном полигоне, предпринял еще одну из бесчисленных попыток убедить ватесунов отказаться от осуществления их планов. Он пытался убедить капитана, что под городом располагаются древние постройки, представляющие археологический интерес, кроме того, там зарыт клад. В качестве доказательства историк показывал даже какую-то старую французскую карту и фотографию металлического предмета, на котором были выгравированы загадочные изображения.
Сьюзен, которую вино делало немного легкомысленной, рассмеялась:
— Но вы-то на эту удочку не попались?
Капитан Гротон озадаченно посмотрел на нее:
— Нет, я не падал.
Теперь он уже так хорошо владел английским, что ей почти не случалось употреблять выражения, которых он не знал.
— Это такое выражение — попасться на чью-то удочку. Это значит, что он вас пытался сбить с толку.
— Пытался сбить. То есть я должен был упасть, да?
— Нет-нет, это просто такое выражение. Попасться на удочку означает быть обманутым. С другой стороны, когда мы говорим, что кто-то попался на чью-то удочку, мы имеем в виду, что они испытывают симпатию, влюбились.
Он задумался над этим:
— Так у вас одно и то же выражение обозначает и «быть обманутым», и «влюбиться»?
Она никогда прежде об этом не задумывалась.
— Похоже что так. Возможно, смысл в том, что для того, чтобы влюбиться, нужно строить иллюзии. И мы при этом часто занимаемся самообманом. Но и правды тоже много.
Внезапно она заметила, как серьезно он смотрит на нее; казалось, эта тема уже давно его занимала. Когда их взгляды встретились, она словно ощутила электрический разряд; потом он отвел глаза.
— А что вы имеете в виду, произнося название вашего города, Оканогган-Фоллз,[7] — обман или любовь? — спросил он.
— Любовь, конечно же.
— Но если бы название города значило «обман», вы бы мне об этом не сказали, — произнес он, слегка улыбаясь.
— Я вас не обманываю, капитан, — тихо сказала она. И к ее собственному удивлению, это было правдой.
Мгновение оба молчали. Потом Сьюзен, отбросив салфетку, поднялась из-за стола.
— Пойдемте в сад за домом, — сказала она.
Вслед за нею он пошел в жаркую летнюю ночь. Был конец августа; в садах по соседству царила тишина, если не считать пения цикад на деревьях и задумчивых вздохов кондиционеров воздуха. Когда они подошли туда, где под деревьями росла высокая трава, капитан остановился, вдыхая наполненный ароматами воздух.
