"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 8 (1967-68 г.)
Многим было известно, что Юлий лишь с неимоверным трудом прошел конкурс при отборе на Плутон. С того дня как космовики, планирующие освоение планет и крупных астероидов, объявили о наборе строителей на крайнюю планету Солнечной системы, Комитет экспедиций был завален горами заявлений от претендентов. В Плане освоения говорилось, что оно будет проходить в несколько этапов; разумеется, всем было ясно, что первый - самый романтический. Предполагалось сооружение города астронавтов, космопорта «К звездам», создание на орбите вокруг планеты искусственного солнца, регулируемого по радио; наконец, предстояла перестройка атмосферы Плутона по типу земной и посадка лесов на огромных территориях.
Понятно, что на Плутон стремились миллионы людей. Но отбирали прежде всего из тех, кто был полиспециалистом и прошел особый цикл подготовки космостроителя на околоземных, лунных или марсианских космических станциях. «Легче киту взобраться на вершину Чомолунгмы, чем человеку попасть на периферию Солнечной системы», - шутил Валерий Липатов, астроштурман и гравитационник, закадычный друг Странникова.
Непонятно, что общего было между этими столь разными людьми; тем не менее они сдружились еще в пути на Плутон и с тех пор двух часов не могли провести без того, чтобы не поспорить на какую-либо «тему века» и не разругаться до следующей встречи в кристаллотеке, в Салоне бесед или в «Клубе философов и безумных идей».
Это через Липатова Лина Негина выяснила наконец и оповестила девушек, каким образом Странникову удалось проникнуть в экспедицию. Ведь по состоянию здоровья он был приговорен к жизни на Земле или подобной планете. Оказалось, что этот хилый, невзрачный юноша, с глубоко сидящими под выпуклым лбом грустноватыми глазами был какой-то там незаурядный специалист по теориям сознательного расселения мыслящей жизни в Галактике. И кроме того, он был прямо-таки одержим мечтами о космических скитаниях. Своими статьями, а может быть, и своей маниакально устремленной волей он воздействовал на Стахова, председателя отборочной комиссии, главного конструктора проекта «ССП-1» (строительство искусственного солнца Плутона).
От того же простодушного Липатова стало известно, что Странников не намеревался остаться в Астрограде, а добился, чтобы его послали космомонтажником на строительство Шара, на высоту нескольких тысяч километров над планетой.
Дело, однако, объяснялось тем, что Липатов, прибыв в Астроград, уже успел разведать «роковую тайну»: попасть в звездные экспедиции больше всего шансов у тех, кто «вволю хлебнул натурального космоса». Преодолев неисчислимые круги мытарств, друзья очутились в «Эфирном дворце» - космической станции, где поселились уже сотни космомонтажников, сооружавших Шар.
Странников одержимо стремился к звездам. И если он взялся за прозаическую в сущности работу космомонтажника, то лишь в надежде, что это откроет ему дорогу к таинственным и невероятно далеким мирам. Своими рассуждениями о Вселенной, о Едином Круге Разума в ней он иногда доводил Липатова чуть ли не до невменяемого состояния.
Липатов тоже мечтал о дальних полетах. Он решил стать - со временем, конечно, - командором антиграва экстра-класса и всю жизнь бороздить просторы Галактики, лишь иногда навещая старушку Землю… Правилом жизни Валерия было: тот, кто посвятил себя Космосу, должен возвышаться над обычными человеческими страстями. Но когда Липатов слушал рассуждения друга, он часто терял уравновешенность.
– Вселенная далеко не такова, какой мы ее представляем, понимаешь? - прижимая к груди крепко стиснутый худой кулак, с жаром говорил Странников, шагая из угла в угол каюты. - Мы думаем, это - пространство, в котором невообразимыми взрывами разбросаны галактики, метагалактики, где неслышимо бушуют моря, океаны гравитации, мчатся потоки света… Но мы порой забываем, что Вселенная - Материя едина, едина в любом из своих бесчисленных проявлений! И стало быть, все мы - люди системы Солнца, как и разумные существа других бесчисленных звездных систем, как и все мыслимые и немыслимые формы познающей материи, - связаны нерасторжимым Нечто… Единый бесконечный Круг мышления, Разума - вот в чем суть! Не просто Великое Кольцо цивилизаций, обменивающихся информацией…
– И мыслящая плесень, распластанная на камнях, - она тоже едина со мной? - иронически спросил Липатов. - Нет, покорно благодарю! Предпочитаю лучше иметь прародителями мохнатых обезьян, даже каких-нибудь безмозглых тиранозавров.
– Мыслящая плесень - скорее смелая, но нереальная фантазия, - возразил Юлий. - Формы высокоразвитого разума предполагают сложнейшую организацию. Что же касается обезьян… неужели ты все еще веришь, что землянин - не более чем потомок четверорукого зверя? Теория Дарвина была необходима для своего времени. Но разве эволюция от простейших через обезьяну до человека - единственная и самая вероятная возможность возникновения высокоорганизованных цивилизаций?
Юлий подошел к другу, положил руку ему на плечо.
– Материя, как мы знаем, - неуничтожимое и бесконечное Нечто, она может существовать, лишь постоянно проявляясь в каких-то формах и сущностях, иначе ее нет. Так вот - Жизнь и Разум такие же непременные атрибуты материи, как ее реальность, движение, протяженность…
– Что же из этого следует? - скептически спросил Липатов.
– А то следует, что разум - в любых его проявлениях - так же вечен и - главное - непременен, как Вселенная, ибо разум - та же материя, правда в одном из ее очень сложных проявлений.
– Постой, Ю, ты полагаешь?…
– Я хочу сказать, что Жизнь, цивилизации, Разум, наконец, Человек (не на Земле, так где-то на миллионах миров) были всегда, вечно! Даже более того: однажды случившееся в бесконечной Вселенной должно с необходимостью повториться еще и еще - бесчисленное количество раз! Значит, в каких-то очень сходных с нами, теперешними, вариантах были, есть и будут всегда - ты, я, Стахов, Эйнштейн, Шекспир…
– Ну, ото уж слишком… того… - махнул рукой Липатов.
– Нет, не того! И если эти сложные проявления материи (я имею в виду хотя бы цивилизации) исчезали в одной - пусть колоссальной - области Вселенной, они продолжали и продолжают существовать в бесчисленном множестве других метагалактик, сверхметагалактик, где условия для их развития подходящи…
* * *
– Женский пол я вообще не допускал бы на «Стройсолнце», Ю, - хмуро пробормотал как-то Липатов, провожая неприязненным взглядом стайку девчат, бегущих в гимнастический зал. Друзья сидели в Салоне питания, на защищенной невидимым куполом оранжерейной террасе «Дворца», в двух шагах от космической бездны.
