Камп Де - Рука Зеи
- Держитесь оттуда подальше, - продребезжал Визгаш. - Э-э... как это говорится - паршивая страна. Правление женщин развалило ее вконец. Я сбежал оттуда много лет назад и возвращаться не собираюсь.
Южный берег меж тем становился все ниже, покуда между водой и небом не осталась лишь темно-зеленая полоска камышей с понатыканными то тут, то там диковинного вида кришнянскими деревьями.
- Это Колофтские болота, где обитают дикие сородичи Ереваца, пояснила Элин Фоли.
Тангалоа оглядел свои руки, словно опасаясь волдырей, и заметил:
- А против течения грести будет уже не так весело.
- Будем возвращаться у самого берега, там течение слабое, - успокоил его кришнянин.
Вдруг острая, словно конек крыши, борозда, образованная неким скользящим под водой существом, стремительно взрезала речную гладь перед самым носом лодки и растаяла вдали.
- Нам до самого Коу грести? - поинтересовался Барнвельт.
- Нет, - откликнулся Визгаш, - стоянка чуток не доезжая Коу, на южном берегу.
Из прибрежных зарослей с пронзительными криками и хлопаньем перепончатых крыльев поднялась пара акебатов, они кругами набрали высоту и улетели к югу. Визгаш то и дело прихлопывал веревками румпеля каких-то мелких летучих тварей.
- Что хорошо, - заметила мисс Фоли, - так это, что насекомые нас не беспокоят. Видно, мы сильно отличаемся по запаху от бедняги Визгаша.
- Наверное, мне надо переехать на вашу планету, чтоб они меня тоже не кусали, - отозвался страдалец. - А вон и стоянка.
Камыши вдоль южного берега реки уступили место пологим бурым откосам в два-три человеческих роста.
- А как бы узнать время? - спросил Барнвельт. - Куштаньозо не разрешил нам взять часы.
Визгаш отстегнул с руки браслет, защелкнул его снова и поднял за длинную тонкую цепочку.
- Сейчас без четверти девять дня: по вашему времени где-то час после полудня. Правда, поскольку наши дни и часы не совпадают, я не уверен в точности такого перевода. Солнце сквозь эту дырочку освещает метки внутри, как сквозь бойницу крепостной башни в романе "Аббек и Данжи". Может, купите такие, когда вернемся в Новуресифи?
- Может, и купим.
Барнвельт уложил весла на борта и неуклюже полез вперед.
В воде у самого берега возвышался простейший причал - частокол из коротких разномастных бревен, засыпанный мелкими камнями. К нему огромными висячими замками были прикованы две лодки явно кришнянской постройки. Через прорытый в обрывистом береге спуск к причалу сбегала узкая грязная дорожка. Как только плавсредство службы безопасности ткнулось носом в сваи, в воду с плеском скользнули две какие-то небольшие чешуйчатые твари.
Когда путешественники вылезли на причал и привязали лодку, Визгаш повел их вверх по дорожке, которая поворачивала влево, в сторону Коу. Вдали вдруг послышалось рычание, и всевозможные попискивания, шорохи и чириканье мелких обитателей придорожной растительности разом смолкли.
- Все в порядке, - приободрил спутников Визгаш. - Они редко подходят близко к деревне.
- Теперь не жалеешь, что не купил меч, а, Джордж? - сказал Барнвельт. - Лично я без своего чувствовал бы себя, как адвокат без портфеля.
- С такими защитниками, как вы с Визгашем, я чувствую себя просто замечательно. Держи-ка корзину.
Барнвельт безропотно подхватил корзину с провизией, в чем-то завидуя нахальству Тангалоа, который всегда без зазрения совести мог переложить тяжелую ношу на плечи кому-нибудь другому. Жара и кочковатая тропа вскоре окончательно отбили у них охоту болтать на ходу.
- За мной! - бросил наконец Визгаш, продираясь сквозь кусты по левой стороне дороги.
Путешественники последовали за ним. Поскольку местность в чем-то походила на открытую саванну, продвигаться было не очень тяжело. Через несколько минут они вышли на свободное пространство, усеянное, словно моренный ландшафт, обломками камней и валунами. Приглядевшись, Барнвельт заметил, что большинство камней имеют неестественную правильную форму и размеры и расположены ровными рядами или полукружьями.
- Наверх, вон туда, - распорядился Визгаш. Они полезли на какую-то коническую груду - остатки круглой башни, которая давно рухнула, рассыпавшись на куски, но по-прежнему позволяла охватить местность одним взглядом. Руины тянулись до самой реки. "Крепость или укрепленный лагерь", - предположил Барнвельт.
- Смотрите, - провозгласил Визгаш, указывая на остатки статуи раза в три побольше натурального человеческого роста. Уцелел только пьедестал с одной ногой, в то время как среди каменных обломков, раскиданных у основания, Барнвельт углядел голову, часть руки и другие детали изваяния. Ему припомнилось:
Рассказывал мне странник, что в пустыне,
В песках, две каменных ноги стоят
Без туловища с давних пор поныне.
У ног - разбитый лик, чей властный взгляд
Исполнен столь насмешливой гордыни,
Что можно восхититься мастерством,
Которое в таких сердцах читало,
Запечатлев живое в неживом.
И письмена взывают с пьедестала.
- Чего это вы там бормочете? - спросила Элин Фоли.
- Простите, - опомнился Барнвельт. - Мне просто пришло на ум...
И он продекламировал сонет целиком.
- А это случайно не этих английских чуваков Келли с Шитсом? - влез в разговор Тангалоа. - В смысле, которые "Микадо" написали? [...Келли с Шитсом. - Эрудит Тангалоа все перепутал. Во-первых, имелись в виду, конечно, английские поэты-романтики Шелли и Китс, а во-вторых, они никогда не творили вместе. Комическую оперу "Микадо" написали другие "английские чуваки" - либреттист Джильберт и композитор Сулливан. Процитированное Барнвельтом стихотворение "Оэимандия" - "Рассказывал мне странник, что в пустыне..." (пер. В. Микушевича) - принадлежит перу Шелли. Барнвельт довольно часто цитирует произведения английских поэтов. Примечания к этим цитатам даются в основном в случае использования заимствованных переводов.]
Прежде чем Барнвельт успел поправить коллегу, вмешался Визгаш:
- Вам обязательно следует ознакомиться с величайшей поэмой нашего стихотворца Калли, посвященной руинам вроде этих. Называется она "Горестные размышления..."
- А как насчет заморить червячка? - встрял Тангалоа. - Гребля пробудила во мне зверский аппетит.
- Называется она, - твердо повторил Визгаш, - "Горестные размышления, порожденные вкушеньем трапезы средь замшелых руин Маринжида, сожженного балхибцами в год Аввала сорок девятого цикла после Карара".
- При столь основательном заглавии, - заметил Тангалоа, - наверняка нет нужды...
Но кришнянин тут же разразился раскатистыми, гортанными гозаштандскими стихами, делая при этом размашистые делсартийские жесты. [Делсартийские жесты - жесты, похожие на упражнения эстетической гимнастики Франка Делсарта.] Барнвельт обнаружил, что способен уловить от силы одно слово из пяти.
