Грег Иган - Научная фантастика. Возрождение
Паоло дружелюбно покивал. Он не слышал о таких оригинальных выводах, но они не были неожиданными.
– Ковры должны ежесекундно проделывать миллиарды вычислений… но то же делают и молекулы воды вокруг них, – сказал он. – Нет физических процессов, при которых не проделывались бы какие-то расчеты.
– Верно. Однако в коврах процессы не совсем такие, как при беспорядочных движениях молекул.
– Может быть, – сказал Паоло. Карпал улыбнулся и не ответил. – А что? Ты обнаружил схему? Только не говори, что набору из двадцати тысяч полисахаридов в черепицах как раз удалось сложиться в машину Тьюринга для расчета величины «пи».
– И не скажу. То, что они составляют, и есть универсальная машина Тьюринга. Они могут вычислять все, что угодно, в зависимости от информации, с которой начнут. Каждый дочерний фрагмент сходен с программой, вводимой в химический компьютер. Он же исполняет программу.
Дело становилось все любопытней, но Паоло с трудом удавалось себе представить, где у этой гипотетической машины Тьюринга читающая-пишущая «головка». Он хмыкнул и спросил:
– Иными словами, ты говоришь, что любые два ряда отличаются друг от друга только одной черепицей – там, где «машина» делает отметку на «ленте»?
Мозаики, которые он видел, были очень сложными, и между рядами не было ничего общего – даже отдаленно.
– Нет-нет. Для простоты Ван дал примерную схему, в точности похожую на классическую машину Тьюринга… но ковры больше похожи на произвольный набор различных компьютеров с частично совпадающей информацией, причем все работают параллельно. Это же биологическая, а не сконструированная машина, она беспорядочна и фантастична, как, скажем… как геном млекопитающего. На деле там есть математическое сходство с упорядоченностью гена: на каждом уровне я обнаружил сети Кауфмана, и вся система удерживается на гиперадаптивном уровне между пассивным и хаотическим поведениями.
С помощью библиотеки Паоло воспринял и это. По-видимому ковры, подобно земным формам жизни, эволюционно пришли к сочетанию устойчивости и гибкости, которое максимизировало их участие в естественном отборе. Вскоре после формирования Орфея должны были образоваться тысячи химических систем с автокатализом, однако в драматический первый период существования системы Веги химизм и климат изменились, произошел отбор этих систем, и результатом его были ковры. Теперь, после ста миллионов лет относительной стабильности, при отсутствии хищников и соперников, их сложность представляется избыточной, но устойчивость сохранилась.
– Итак, если ковры стали универсальными компьютерами… и им не надо реагировать на сигналы среды… что они делают со всей своей компьютерной мощью?
– Сейчас увидишь, – торжественно ответил Карпал.
Они попали в новую среду и поплыли над схемой ковра, его картой, протянувшейся вдаль, испещренной складками, подобно настоящему ковру Вана, но в то же время сильно стилизованной. Составляющие его «кирпичики» полисахаридов выглядели как квадратные черепицы; с каждого края они были другого цвета. Соприкасающиеся края квадратов имели дополнительные цвета – чтобы было видно комплементарное взаимодействие15 границ блоков. Карпал пояснил:
– Одной группе микрозондов все-таки удалось проанализировать целый дочерний фрагмент – правда, состав краев, инициирующих жизнь, в основном предположительный, поскольку эта штука росла, пока мы составляли карту.
Он нетерпеливо взмахнул рукой, все лишние детали изображения исчезли, разгладились морщинки и складки. Передвинувшись к рваному краю ковра, Карпал запустил имитацию процесса роста. Паоло смотрел, как мозаика наращивает себя, точно следуя правилам укладки черепицы: без случайных столкновений радикалов, содержащих центры катализа, без неподходящих краев у двух соседних новорожденных «черепиц» – такие ошибки привели бы к дезинтеграции обоих блоков. Все эти случайные, беспорядочные перемещения давали безупречно точные результаты. Затем Карпал повел Паоло вверх, туда, где можно было видеть тонкие структуры – как они сплетаются, перекрывают сложные частицы, подплывающие к растущему краю ковра, как те встречаются, иногда взаимодействуя, иногда проходя сквозь ткань. Подвижные псевдомагниты, квазистабильные волновые образования в одномерном мире… Второе измерение ковра больше походило на время, чем на пространство.
Карпал словно читал мысли Паоло.
– Одно измерение, – сказал он. – Хуже, чем «страна двумерия». Ни математической связности, ни сложности. Какие события возможны в такой системе? Ничего интересного, верно? – Он хлопнул в ладоши, и окружение словно взорвалось. В сенсорном аппарате Паоло мелькнули цветные полосы, сплелись, превратились в светящийся дым. – Скверно. Все происходит в многомерном частотном пространстве. Я ввел уравнения Фурье, разложил край ковра больше чем на тысячу составляющих, и обо всех информация независимая. Здесь мы имеем узкий срез, пласт всего шестнадцати измерений – но приспособленный для демонстрации важнейших компонентов и максимума деталей.
Паоло совершенно растерялся, не понимал, где он; его обвила дымка непонятного цвета. Воскликнул:
– Ты настоящий глайснеровский робот! «Всего шестнадцать измерений»! Как тебе это удалось?
Карпал обиженно ответил:
– Почему, на твой взгляд, я присоединился к К-Ц? Думал, что вы, люди, более гибки.
– То, что ты делаешь… – заговорил Паоло и осекся. Как это назвать? Ересью? Но такого понятия нет. Официально нет. – Ты показывал это еще кому-нибудь?
– Конечно, не показывал. О ком ты подумал? О Лайсле… или даже о Германе?
– Хорошо. Я умею молчать. – Паоло вызвал свое внешнее «я» и переместился в додекаэдр. Заговорил, обращаясь к пустому помещению: – Как мне к этому относиться? Физический мир имеет три пространственных измерения плюс время. Граждане Картер-Циммермана обитают в физическом мире. Игры со многими измерениями – занятие солипсистов.
Уже когда он произносил эти слова, то понял, как напыщенно они звучат. Чистое доктринерство, а не следование моральному принципу. Но ведь с этой доктриной он прожил двадцать столетий…
Карпал был скорее изумлен, нежели обижен.
– Я предложил единственный способ разобраться, в чем дело. Разумный путь постижения. Разве ты не хочешь узнать, что такое эти ковры в действительности?
И Паоло поддался на соблазн. Подумал: пойти на то, чтобы оказаться в пласте шестнадцати измерений?! Но ведь пойти не для того, чтобы получить новые впечатления, а чтобы разобраться в реальной физической системе! И никто не будет знать…
