Билл Джонсон - Выпьем, господин посол
– У вас в городе много разных конфессий?
– Не так много, как в других местах, но тоже хватает: методисты ходят сюда, у католиков есть за городом аббатство Синего Облака. Индейцы лакота ходят в вигвам к шаману.
– Твой клан принадлежит к этой церкви?
– Отчасти к ней, отчасти к другим.
Мы съехали с городской щебенки на сельскую. Казалось бы, щебенка — она щебенка и есть, но даже в Саммите существует различие между городом и остальной местностью. Разница невелика и неприметна для чужого, но мы-то чувствуем приглаженность городских улиц и ухабы сельских. Вроде бы ерунда, но в баре у Сэма вспыхивали драки и по менее серьезным причинам.
Пока мы тряслись по сельскому бездорожью, в небе собрались тучи. Стало темно, как в сумерках. На ветровое стекло опустилась огромная снежинка, отказывавшаяся таять. Мы смотрели на нее, как на экзотическую бабочку из коллекции. Наконец она растаяла, оставив после себя грязный подтек.
Я повернул налево, к кладбищу. Теперь даже гравийное покрытие казалось нам роскошью: оно сменилось почти непролазной грязью. Грейдер наведывался сюда не чаще одного раза в год, и то лишь в случае, если в соответствующем году в бюджете графства удавалось наскрести деньжат. Я склонялся к мысли, что бюджет не позволял подобного баловства уже несколько лет кряду. Я прыгал по колеям, оставленным другими автомобилями; время от времени днище моей машины брало на себя работу грейдера, о чем свидетельствовал душераздирающий скрежет. Я поминутно менял правую сторону дороги на левую, левую — на правую. Мэйн держался стойко и знай себе глядел вперед.
Стоило дороге уйти в низинку — и мы оказывались посреди болота, заросшего камышом. По обеим сторонам торчали полусгнившие остатки изгородей, ощетинившиеся ржавой колючей проволокой. На любой сухой кочке восседала какая-нибудь птица — сойка, дрозд, на худой конец воробей, — провожавшая нас недоуменным взглядом. Я косился на Мэйна, дергавшего головой так же резко, как пернатые, и гадал, что творится внутри этой головы.
Еще один поворот — и мы достигли кладбища.
В канаве у перекрестка лежали штабелем заготовки для надгробных камней, получившие нужную форму, но не отполированные, без надписей. Вокруг, как щетина на лице мертвеца, росла трава — и бурая, сохранившаяся с прошлой осени, и свежая, пробившаяся уже этой весной. Чуть поодаль на подстриженной кладбищенской траве по-военному, шеренгами, стояли могильные камни. Под ними, уравненные смертью, покоились мужчины и женщины, как знатные, так и безвестные.
Я увидел машину Боба, могильный заступ и зеленый брезентовый навес. Рядом с тентом желтела горка свежевыкопанной земли вперемешку с камнями. Под тентом стояли в два ряда раскладные кресла.
Боба нигде не было видно. Зато я приметил несчетное количество местечек, буквально умолявших, чтобы в них устроили засаду для прицельной стрельбы. Я едва не развернулся и не увез Мэйна подальше от беды.
С одной стороны к кладбищу подступала роща — надежнейшее прикрытие. Через дорогу простиралось распаханное поле, на котором недавно выжигали прошлогоднюю солому. Обе обочины представляли собой грязевую трясину. Мы находились как бы на островке, окруженном опасностями. Поразительно, что прежде кладбище представлялось мне красивым, даже мирным местом…
Странные следы, найденные вблизи моего родного города, все поставили с ног на голову. И куда подевался Боб?
Я медленно доехал до свежей могилы и остановился рядом с машиной Боба. Поправив пистолет в кобуре, я приоткрыл дверцу.
– Мне выйти или остаться? — осведомился Мэйн.
– Каким оружием воспользовался бы убийца с твоего корабля?
– Лазерным.
– Оно прожигает машину?
– Без труда.
– А какие у них приборы обнаружения и наблюдения?
– Самые разные. Сканеры, регистрирующие тепло тела, датчики излучения и еще много всего.
Я задумался. При затемненных стеклах Мэйн оставался невидимым. Жители Саммита, пользующиеся только собственными глазами, не будут знать, что он сидит в машине. Но для убийцы с боевыми приборами затемненные стекла не преграда. Мэйн был слишком крупным существом, чтобы сползти на пол: он держался прямо и представлял собой образцовую мишень для снайпера.
– В таком случае лучше выйти. В подвижную мишень труднее попасть, — постановил я.
Мы аккуратно закрыли дверцы машины, но хлопки все равно показались оглушительными.
– Боб! — позвал я.
– Я здесь! — откликнулся замогильный голос.
– Где?
– Внизу.
Мы подошли к могиле и заглянули в нее. Яма была восьми футов глубиной, пол и стенки на шесть футов в высоту были залиты бетоном, чтобы сверху можно было навалить два фута земли, на которой будет расти трава. Боб стоял посередине бетонного короба и смотрел на нас.
– Какого дьявола ты туда залез? — спросил я.
Он потер ладони, залепленные грязью, смущенно улыбаясь.
– Мне стало интересно, каково это — быть похороненным. Дай, думаю, спрыгну туда на пару минут, а потом выберусь.
– Ну?
– Не могу вылезти из этой проклятой могилы! Бетон и земля слишком скользкие. Дай руку.
Я посмотрел на свою чистую одежду и на окружающую грязь. На Бобе была донельзя перепачканная роба.
– Где твой траурный костюм?
– В машине. Я думал, что вылезу и переоденусь.
– Боже всемогущий! — Я взирал на брата с отвращением. — Если я начну тебя вытаскивать, то сам перемажусь. Даже подумать страшно, что скажет тетя Гледис, если я буду на похоронах свинья свиньей. Побудь там еще, я что-нибудь придумаю.
Я вернулся к машине в надежде найти в багажнике оставшиеся с зимы цепи, веревку или шланг, чтобы можно было вытянуть брата из могилы и самому при этом не запачкаться. Я вытащил из кармана ключи и выронил их. Чертыхаясь, нагнулся. Бампер подмигнул мне вспышкой света.
Я упал и покатился. Мэйн вскрикнул и замахал руками. Потом он зашатался и попятился, раскинув руки для равновесия. Его окутывал пар.
Новая вспышка — я увидел огонек в жерле лазера и обожженную дыру в одеянии поверженного наземь Мэйна. Из-под его ворота, из-под мышек, откуда-то из-под ремня валили клубы пара. Туловище лежало на земле, ноги свесились в могилу.
Я побежал, пригибаясь и сжимая в руке пистолет. Рощу, где я видел вспышку, загораживал автомобиль.
– Ты жив, Боб?
– Что тут происходит, черт возьми? — раздалось из могилы.
– Заткнись и делай, что я скажу. Ты можешь стащить Мэйна к себе вниз?
До меня донеслись пыхтение, шелест травы, шлепки по грязи, ворчание.
– Готово.
– Он жив?
– Кажется, дышит, хотя и с остановками.
– И то хорошо.
Как бы я поступил на месте стрелявшего? Он попал в Мэйна дважды и свалил его с ног, но где гарантия, что он его убил? Пар — тревожный признак. Лазер легко прожигает материю и плоть. Откуда взяться пару? Оставалось предположить, что у Мэйна есть под одеждой защитный панцирь, отражающий тепло. Выдержал ли он два попадания?
