Дмитрий Федотов - Найти родник
— Это очень добрый Человек. Он желает нам всем истинной свободы, большой любви, настоящего счастья. Мира и спокойствия, здоровья и благоденствия каждому и всем!.. Зачем тебе Колдун?
— Хочу попросить немного счастья, — опять попытался сыронизировать я.
И снова Светлая не отреагировала.
— Ты — Инспектор Порядка. Чем ты занимаешься?
Я сдержал невольную улыбку: детский вопрос!..
— Охраняю людей, ловлю преступников…
— А зачем?
— Что?..
— Зачем ловишь?
Пушистый миндаль постреливал в меня насмешливыми искорками, но голос был ровен и строг.
— Чтобы наказать за преступление, — я тоже старался оставаться серьезным, недоумевая: розыгрыш или нет?
— Глупо, — спокойно сказала Светлая. — Ведь они уже и так наказаны.
— Кем?! — я в который раз оказался сбитым с толку.
«Екэлэмэнэ! Да сколько же можно из меня дурака делать?!.. Для этого что ли оставили? Ну нет, больше я вам не дамся! Шалишь, красавица!..»
— Людьми, — теперь Она выглядывала из-за моего плеча, чуть склонив голову набок.
Смеялись только ее глаза, и лишь неуловимый мираж улыбки коснулся персиковых губ.
Я не стал пытаться разгадывать ее шарады, а вместо этого решил вернуться к началу разговора еще потому, что индикатор «щупа» начинал светиться каждый раз, как рука Светлой невзначай приближалась к нему.
— Где же мне найти Колдуна?
— Не ищи его, — тряхнула Она солнечным костром волос, — это тоже глупо.
— И все-таки? — я настаивал, уже ни на что не надеясь.
Но Светлая лишь покачала головой. Глаза перестали смеяться.
— Ты странный, Инспектор. Разве можно поймать собственную тень? Долгой жизни!..
Она шагнула назад и вдруг улыбнулась той самой улыбкой, из сна!
— Три части образуют целое. Запомни, Инспектор! Одна у тебя уже есть…
Она сделала еще шаг и растворилась в плотном кольце танцующих «сиртаки». Я поискал глазами — бесполезно! — везде молодые, стройные, полуобнаженные тела, буйное разноцветье туник, азартный блеск глаз, разгоряченное дыхание.
— Шеф, — дернул меня за рукав капрал, — она уд-драла?
— Кто? — я непонимающе посмотрел на него.
— Ну, эта п-путанка? Да? — он гаденько захихикал. — Вот с-стерва!
В следующий миг я сгреб его за шиворот и поволок к выходу, как нашкодившего щенка. Кулаки чесались неимоверно, ярость хлестала через край. Я просто боялся, что не выдержу и начну бить его прямо в баре. Состояние было более чем странное: я словно раздвоился, наблюдая за собой со стороны и удивляясь своим поступкам, но почему-то не вмешиваясь. «Щенок» слабо трепыхался и бубнил что-то жалобно-оправдательное.
Возле машины я поставил его по стойке «смирно», открыл заднюю дверцу и дал этому сопляку хорошего тумака, так что он моментально очутился в кабине джипа.
Раздвоение тут же кончилось, ярость угасла. Я сел на водительское место и неспеша закурил.
«Чертовщина! О каких еще трех частях говорила Светлая?!.. Но в общем-то я оказался прав: оставили меня не просто так! — откуда-то вдруг приплыла мысль, что все это очень смахивает на классическую «тройную» проверку, устроенную Иванушке-дурачку при его поисках некоего материализованного воплощения мещанского счастья, а нашедшего нечто совсем другое. — Но я-то не для себя ищу… по-моему… и не счастье вовсе!.. Ну вот, чем дальше, тем больше запутываюсь в этом мире! А может Колдун путает?.. Тогда получается, что и Стойкий, и Светлая — он сам в разных обличьях?!.. Чушь! Такая трансформация личности бывает только у душевнобольных — это же начальный курс массовой психологии, второй семестр Школы… Колдун — псих?!.. Тоже бред: шизик никогда бы не стал живой легендой, тем паче — политическим лидером…»
Я выбросил окурок и посмотрел на капрала. Мальчишка свернулся калачиком на сиденье и тихонько посапывал в обе дырки.
«Напатрулировался!.. Тоже ведь, если подумать, сволочь из начинающих, а жалко!»
Включив двигатель, я развернул джип и медленно поехал по вечереющим улицам в Управление. Сдавать дежурство…
* * *— Не зажигай свет! — сказала Она из глубины комнаты.
Странно, но я даже не удивился, будто знал, что Она здесь.
— Есть будешь?
— По-моему, в холодильнике пусто. Я забыл зайти в магазин.
— Я приготовила курицу в духовке и сварила грог. Подойдет?
Светлая поднялась с кресла, включила телевизор, прошла мимо меня, застывшего столбом посреди комнаты, на кухню. И снова, как в клубе, что-то жаркое, сильное ткнулось в грудь, лизнуло горячим шею и пропало. И от этого дружеского толчка вновь наплыло воспоминание из сна.
«Всадница!.. Легкая и быстрая!.. Почему не слышно, как она ходит? А может все это — сон наяву?.. Нет! Это было бы слишком жестоко! Жестоко?!.. Э-э, брат, похоже, ты превращаешься в пластилин. А ну, соберись! Ты должен получить от нее информацию о Колдуне: она твоя спасительная ниточка, оборвется — пропадешь! Включай «щуп»!..»
И тут снова возникло то странное чувство раздвоения, что и в «Элладе», только гораздо ярче и объемней. Причем теперь «второй» не просто наблюдал за «первым», но каким-то непостижимым образом старался подавить желание подготовить «щуп» для работы. На миг мне даже показалось, что расщепление произойдет буквально.
С трудом я все же заставил себя достать прибор и сделать необходимую перенастройку, но нажать кнопку я уже не смог и положил «щуп» на книжную полку.
Раздвоение тут же кончилось.
«Ничего… Может хватит одного разговора, спокойного, без нажима? Ведь Она сама пришла, значит, есть о чем побеседовать или…»
— Поставь, пожалуйста, кресла поближе, — Светлая вкатила столик с грудой тарелок и тонким античным кувшином.
Бьюсь об заклад: этой посудины у меня никогда не было!
Мы сели. Бокалы с янтарной пахучей жидкостью встретились со звоном. Время исчезло. Потом как-то незаметно растворилась вся комната. В круге неяркого света — только мы, наши глаза, губы, руки…
Боже! Как же все было вкусно, непривычно и… приятно! Мы выпили весь грог и нисколько не опьянели, съели курицу до последней косточки и пошли на кухню готовить еще. Мы говорили обо всем, смеялись, шутили, подначивали друг друга. Были забыты и «щуп», и телевизор, и Порядок, и Колдун, и само время отдыхало, пушистой кошкой свернувшись в кресле. И когда, наконец, тот странный, сильный жар будто влился в меня, насытив, встрепенув каждую клеточку, каждый нейрон, каждый мускул, я воспринял его, как что-то родное, давно знакомое, необходимое.
«Вторая!..» — гулким эхом отозвалось внутри.
А потом была тишина, ночь и мы…
