Эрик Рассел - Война с невидимым врагом
Ни одна знакомая фигура не попалась на пути и не поставила под угрозу его обходной маневр, пока он не заметил вдали малыша Джимми Лендстрома. Но он очень удачно избежал встречи, свернув на боковую улицу. Тяжелые шаги продолжали его преследовать.
На другом конце своей улицы он заметил полицейского, прислонившегося к столбу. Брансону показалось, что он нашел удачный выход из ситуации.
Ускорив шаг, он подошел к полицейскому и сказал:
— Здоровенный детина преследует меня вот уже полчаса. Мне это не нравится. Я боюсь, что он хочет обокрасть меня.
— Что за парень? — спросил полицейский, уставившись вдоль улицы.
Брансон обернулся — пария нигде не было видно.
— Я слышал, как он повернул за мной еще у того угла. Полицейский со свистом втянул воздух сквозь сжатые губы и сказал:
— Пойдемте посмотрим.
Они вместе подошли к углу. Парня нигде не было видно.
— Вы уверены, что вам не показалось?
— Вполне, — ответил Брансон.
— Значит, он свернул в одну из боковых аллей или зашел в какой-нибудь дом.
— Возможно. Но я знаю почти всех здесь в округе. Его я вижу впервые.
— Это ничего не значит, — отрезал полицейский, — люди приезжают и уезжают. Если бы я дергался всякий раз, как увижу новое лицо, то я бы поседел десять лет назад, — он внимательно осмотрел Брансона. — У вас что, с собой большая сумма денег?
— Да нет.
— Где вы живете?
— Вон там, — указал Брансон.
— Хорошо, мистер, идите домой и не думайте об этом. Я понаблюдаю за вами. И я еще побуду здесь какое-то время, так что успокойтесь.
— Спасибо, — ответил Брансон. — Извините, что побеспокоил.
Он направился к дому, стараясь сообразить, правильно ли поступил. Этот детина вполне может и сейчас наблюдать за ним, просто присутствие полицейского заставило его быть более осторожным. Конечно, преследователь мог быть и вполне невинным новоселом в этом районе. А если нет…
Впервые он начал задумываться, сколько так протянет и к какому концу это может привести.
Дороги встретила его с видом заботливой жены:
— Рич, у тебя такое разгоряченное лицо. А сегодня на улице очень холодно.
Он поцеловал ее:
— Я очень спешил. Не знаю даже, почему. Просто хотелось быстрее домой.
— Спешил? — она с удивлением нахмурилась и посмотрела на часы. — Но ты ведь минут на семь позже обычного. Что, опаздывал поезд?
Он постарался продумать подтверждение прежде, чем оно сорвалось с его губ. Так просто сказать ложь и так же просто она будет открыта. Сложности накапливались. Теперь он должен был решать, как себя вести с собственной женой. Даже в такой мелочи он не мог врать и не хотел делать этого, по крайней мере, пока.
— Нет, дорогая, — ответил он. — Я просто поболтал немного с полицейским.
— Но это не заставило же тебя бежать, как сумасшедшего. Обед всегда может подождать несколько минут, ты же знаешь, — она положила свою изящную руку ему на щеку. — Рич, ты мне говоришь правду?
— Правду о чем?
— О себе.
— Зачем ты задаешь такие странные вопросы? — поинтересовался он.
— Ты весь горишь, я тебе это уже сказала. И ты какой-то необычный. Я все время это чувствую. Я прожила с тобой довольно долго, достаточно, чтобы видеть, когда с тобой что-то не в порядке.
— Хватит придираться ко мне, — огрызнулся он, но тут же пожалел об этом и добавил: — Извини, дорогая. У меня сегодня был очень тяжелый день. Я сейчас умоюсь и несколько освежусь.
Он пошел в ванную, в голове у него крутилась мысль, что все это с ним уже было. Нервозное возвращение домой, раздражающие вопросы Дороти, резкости с его стороны, бегство в ванную. Это не может продолжаться долго.
Раздевшись по пояс, он осмотрел свой локоть. На локте был еще синяк и подсохшая царапина, но рана больше не саднила. Шишка на голове тоже уменьшилась. В конце концов, это падение было не очень-то серьезным.
Скоро он присоединился к своей семье за обеденным столом. Они сидели за столом и ели в непривычной тишине. Даже щенок вея себя тихо. Над домом как будто нависла какая-то темная туча, которую все чувствовали, но никто не видел. Через некоторое время напряжение стало невыносимым. Они нарушали тишину короткими вопросами и такими же короткими ответами, но разговор был вымученным и фальшивым, и все понимали это.
В эту ночь, в кровати, Дороти не могла угомониться около часа, она ворочалась с боку на бок и наконец прошептала:
— Рич, ты спишь?
— Нет, — ответил он, понимая, что не сможет ее провести, притворившись спящим.
— Может, тебе взять неделю отпуска?
— Мне еще далеко до отпуска.
— Разве ты не можешь попросить недельку авансом?
— Зачем?
— Тебе надо отдохнуть, это пойдет тебе на пользу.
— Слушай… — начал он, но тут же постарался прогнать раздражение, так как ему в голову принта идея. — Я посмотрю, как буду чувствовать себя утром. А сейчас давай спать, ладно? Уже поздно.
Она дотронулась до него и нежно поглядала. За завтраком она вернулась к этой мысли.
— Возьми себе отпуск, Рич, — сказала Дороти. — Другие же делают это довольно часто. Когда чувствуют себя хоть немного уставшими. Почему ты не можешь? Ты же не железный.
— Но я и не уставший тоже.
— И не надо этого дожидаться. Небольшой отпуск сделает тебя совсем другим, вот увидишь.
— Почему другим? Каким другим?
— Ты будешь ко всему спокойней относиться и не будешь таким издерганным, — убеждала она. — Я знаю, что твоя работа для тебя все, но здоровье прежде всего.
— Никто еще не умирал от работы.
— То же самое говорил Джефф Андерсен своей жене, помнишь?
Он кивнул и возразил:
— Джеффа хватил удар не обязательно от работы. У многих людей случаются удары.
— Возможно и так, — согласилась она, но добавила: — А может, и нет.
— Посмотри на меня, — сказал Брансон резко. — Ты уговариваешь меня не нервничать, а сама занята с самого утра тем, что раздражаешь меня.
— Рич, но мы же супруги. Мы должны заботиться друг о друге. Если не мы, то кто же еще?
— Хорошо, — сказал он.
Он встал из-за стола, нашел свою шляпу и портфель. Поцеловав ее на крыльце, он сказал:
— Я обдумаю все это в поезде. С этим он и уехал.
Так продолжалось четыре дня. В первый вечер верзила опять преследовал его до дома. В остальные три дня он изменил маршрут и отвязался от непрошеного попутчика. Но так как каждый обходной маршрут был длиннее обычного, то он приходил домой все позже и позже. А это опять означало объяснение с Дороти и все большее волнение с ее стороны. Он видел, как ее беспокойство все растет, и что она делает все, чтобы скрыть это.
