Пал Молнар - Последний долгожитель (Сборник)
Но один вопрос по-прежнему оставался нерешенным: какое место отводить кибернэросам в этике. А кибернэросы особ, занимающих высокое положение? Как надлежит к ним обращаться? Что должно отличать кибернэросов графов от кибернэросов баронов, герцогов, не говоря уже об эрцгерцогах? И вообще, может ли кибернэрос обладать титулом?
По всей видимости, кибернэросы прочно укоренились в новобургундском и во всем неуропейском обществе. Публиковалось все больше работ по социологии, репортажей и журнальных статей, авторы которых взывали к совести общества, пытаясь расшевелить и потрясти ее, чтобы преодолеть духовную отсталость, сексуальную скудость отдельных — немаловажных — областей, провинций и слоев населения. Красноречивыми документами и неопровержимыми фактами эти авторы доказывали, что весьма значительные слои рабочих и крестьян лишь по серости отказываются от кибернэросов. За временными мерами — разъяснительной работой, государственными кредитами, пособиями — последовали более радикальные: бесплатное распределение кибернэросов для изменения нетерпимых в наш век отношений. Однако правительство, стремясь к разумному прогрессу, отвергло демагогический радикализм и провозгласило своим принципом постепенную ликвидацию этих гигантских белых пятен на карте культуры.
Когда первый приступ гнева несколько утих, профессор Палевский решил более обстоятельно познакомиться со злосчастным номером "La Voix Humaiпе", этой грязной газетенки, стоящей ниже всякой критики. Он решил поднять брошенную ему перчатку и хорошенько проучить этих нахальных молодчиков. За всю его более чем тридцатилетнюю деятельность не было ни одного случая, чтобы кто-то осмелился поставить под сомнение серьезность и основательность его научной работы. Напротив, профессор славился именно чрезмерной осторожностью и сотни раз проверял результаты, прежде чем их опубликовать.
На сей раз он не только проверил и перепроверил все расчеты на самой современной кибернетической счетной машине, но и по своему обыкновению каждый вывод, который лежит в основе конструкции кибернэроса, подверг дополнительной проверке на ультрасовременном кибернетическом комплексно-комбинационно-логико-аналитическом приборе. А общеизвестно, что логические машины не ошибаются, особенно машины конструкции Палевского. Еще ни разу не было зафиксировано, чтобы при правильно поставленном условии машина выдала неправильное суждение независимо от того, о чем шла речь: о порядке маневрирования железнодорожных составов на вокзале, о распределении машинного парка на новом предприятии или о какой-либо другой инженернотехнической задаче. Более того, были попытки использовать логические машины даже в практике судопроизводства. Например, с их помощью в Сан-Франциско вынесли приговор по делу о разводе отца троих детей, который изменил жене. Известнейшие юристы и психологи анализировали решение машины и не обнаружили в нем ни одной юридической или логической ошибки. Правда, на другой день подсудимый покончил с собой, но этот его поступок уже выходит за пределы точных наук.
Итак, профессор Палевский всеми возможными способами стремился проводить испытания конструкции кибернэроса. Вначале он сопоставил применяемые им при конструировании кибернэросов химические вещества с элементами, составляющими человеческий организм. Машина четко показала, что искусственные материалы по меньшей мере равноценны природным элементам, за исключением случаев, когда они качественно превосходят последние. Точно так же Палевский поступил и с координацией движений кибернэроса, в том числе любовными действиями и т. д. Во всех случаях машина высказалась в пользу кибернэроса. Наконец, он запрограммировал эти действия, вместе взятые, и, как следовало ожидать, машина ясно, логически неопровержимо показала, что все они по крайней мере равноценны человеческой любви.
Профессор Палевский удовлетворенно потирал руки, вспоминая, с какой скрупулезностью и осмотрительностью производил он проверку своих опытов. "И это они хотят опровергнуть", — думал он с тайным злорадством и решил возбудить открытый процесс против безответственных клеветников. Ведь в конце концов на карту поставлена его научная репутация.
С этим приятным чувством он принялся за чтение статьи Дорнана. Неожиданно ему в голову пришла мысль подвергнуть анализу логической машины саму статью. Да, это будет достойным ответом. Посмотрим, выдержат ли аргументы противника те испытания, которые столь блестяще выдержал ход его мыслей.
Журналист в качестве эпиграфа к своей статье выбрал два стихотворения. Одно из них принадлежало средневековому трубадуру и на языке того времени звучало совсем неплохо:
Больше всего на свете я ненавижу день,
Который нас разлучает, любимая нежной любовью!
Но еще больше, чем день, я ненавижу солнце —
Вестника дня.
Профессор прочел перевод и логически сформулировал его содержание: поэт ненавидит день, потому что тот отделяет его от любимой. "Ну, а теперь посмотрим, что он хочет этим сказать", — подумал Палевский и задал вопрос своему верному другу — кибернетико-логической машине. Если поэт ненавидит день, потому что тот отделяет его от любимой, задал он первую посылку, а ночь не ненавидит, то что же отделяет его от любимой? Машина ответила через секунду: свет. Профессор поставил следующий вопрос. Если именно свет разлучает поэта с любимой, то какова причина этого? Машина вновь защелкала — и вот уже готово логически неопровержимое следствие: поэт лишен зрения, он слеп.
Профессор Палевский почесал затылок. Что хочет сказать поэт своей слепотой? Но как бы там ни было, на все легко получить ответ: ведь прибор запрограммирован не только на зрительные, но и на слуховые и осязательные раздражения. Профессор продолжил анализ второй цитаты, на сей раз из стихотворения Аполлинера. Дорнан с помощью этих двух поэтов, столь далеких друг от друга по времени, хотел дать читателю почувствовать непреходящую красоту и вечность любви.
О Лу, я вновь говорю с тобой о любви.
Любовь воскрешает сердце, как солнце рождает день.
Если любовь воскрешает, как солнце, тогда данное лицо (профессор поставил вопрос, и ответ не заставил себя ждать) — солнцепоклонник.
Слепой солнцепоклонник! Вот чертовщина! Если атот журналист и дальше во всем столь же последователен, просто не стоит тратить на него время. "Для солнцепоклонников я и в самом деле не могу создать кибернэроса, ни для слепых, ни для зрячих, я могу создать автомат лишь для тех, кто обладает естественными человеческими инстинктами", — ворчал Палевский, постепенно заинтересовываясь содержанием статьи. Дорнан, как было договорено с главным редактором, в начале статьи знакомил читателя с изобретением профессора, причем не скупился на похвалы гениальности и технической изобретательности автора. Стало быть, этим Палевский мог быть доволен. Он просто не понимал, какие еще могут быть возражения против его открытия. Дорнан задает вопрос: "И почему я все же утверждаю, что кибернэрос, — который как конструкция заслуживает всяческого одобрения, — по сути своей блеф, одурачивание народа, профанация и унижение человека?" И далее продолжает: "Человек — это звучит гордо", — писал Горький. Венец творения, как принято говорить. Самое развитое и сложное живое существо, Homo sapiens, как он себя называет. Можно ли низводить человека до уровня машины? Как же можно любовь, эту сугубо человеческую функцию, специфическую потребность удовлетворить без человека-партнера?"
