Дмитрий Емец - Владимир Мономах
ДОЛОБЬСКИЙ СЪЕЗД
Как и прежде продолжал жертвовать Мономах личными своими выгодами во имя единства Русской земли. Несколько раз, поддаваясь его уговорам, готовили князья рати, собираясь идти на половцев в решающий поход. И всякий раз что-то мешало.
В 1101 году большой поход на половцев был, наконец, подготовлен и рати собраны. Проведав об этом, половцы забеспокоились и от разных своих орд прислали к Владимиру и Святополку просить о мире.
Святополк, получивший богатые дары, согласился заключить с половцами мир.
- Не станем желать добра от добра. Зачем сердить половцев? Раз заключили они мир - значит, в этот год не пойдут воевать Русь. А на будущий год поглядим, что и как. Не впервой... - сказал он.
Владимир смотрел на Святополка с грустью. Хоть и ровесники они, да раньше сдал Святополк. Охилел, одряб душой... Такой ли был он раньше? Хоть и корыстен, и низок порой, да от битв не бегал, не дрожал, заслыша свист половецких стрел. Даже славился на Руси своей храбростью. Теперь же заелся Святополк. Не хочется ему выносить тягостей походных, покидать сытный киевский стол, отправляться в далекие степи пытать судьбу.
Набравшись терпения, Мономах стал убеждать Святополка:
- Не понимаешь ты, брате, что не может быть у нас мира с половцами. Как и прежде будут ханы нападать на вотчины наши. Желают лишь, чтобы не переместилась война в их степи, чтобы бить нас по отдельности.
Но уговоры ни к чему не привели.
- Не убеждай меня, Владимир. Помни, что не ты покуда на Киевском столе, а я. Не пойду на половцев в этот год. Ступай один, коли хочешь... - усмехнувшись Святополк.
Вспыхнул Мономах. Хотел было он укорить Святополка за леность, за то, что, разоряя киевлян, покровительствует от иудейским ростовщикам, вступая с ними в равную долю и даже ссуживая у них казной, да сдержался. Лишь потемнел лицом и вышел из шатра...
* * *
Мир с половцами был заключен и стороны обменялись заложниками. Но и после этого, справедливо не доверяя половцами и особенно коварному Боняку, Мономах продолжал настаивать на необходимости общего большого похода.
И вот наконец старания его увенчались успехом.
Пишет летописец:
"В год 6611 (1103) вложил Бог в сердце князьям русским Святополку и Владимиру, и собрались на совет в Долобьске. И сел Святополк с дружиною своею, а Владимир со своею в одном шатре".
Разбогатевшая киевская дружина Святополкова, имевшая много смердов и имения, не хотела идти в поход и отговаривала от него своего князя. Сговорившись, некоторые из дружинников стали роптать вслух, говоря Мономаху:
- Князь, не годится теперь, весною, идти на половцев. Сейчас время сева и, если возьмем мы смердов и лошадей крестьянских, то погубим всю пашню. Коли так, то голод будет в нынешний год.
Выслушав такое возражение, Владимир усмехнулся в бороду. Не дурак, слава Богу, на мякине не проведешь. Знает он, что не о пашне беспокоится дружина, но об убытках своих. Чем будут платить им смерды, если не будет у них хлеба? Что возьмешь с голого, кроме его шкуры, да и ту на барабан не натянешь.
И сказал Владимир:
- Дивлюсь я, дружина, что лошадей жалеете, на которых пашут! А почему не подумаете о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчанин застрелит его из лука, а лошадь его возьмет, и в село его приехав, возьмет жену его и детей его и все имущество? Так лошади вам жаль, а самого смерда разве не жаль?
И не могла ничего ответить на то дружина Святополкова.
И тогда Святополк, устыдившись за свою дружину, встал и сказал:
- Вот я уже готов!
Обрадованный Владимир обнял брата и сказал ему:
- Это ты, брат, великое благо делаешь земле Русской.
Решив, что походу быть, Святослав и Владимир послали к Олегу и Давыду, велев передать им: "Пойдите на половцев, и выйдем живыми или мертвыми". Давыд Святославич послушался и стал собирать войско, а Олег Гориславич не захотел участвовать в походе и сказался больным.
Владимир же, попрощавшись с братом своим, пошел в Переяславль. Святополк собрал дружину и присоединился к нему.
* * *
Так настоянием Мономаха решено было, что поход состоится. В нем должны были принять участие все князья русские, кроме отговорившегося нездоровьем Олега. Разумеется, в болезнь Олега никто всерьез не поверил. Всем на Руси ясно было, что Олег, сидевший в Чернигове, неохотно ссорится с половцами. Трижды водил он половцев на Русь, пока не помогли они ему добиться черниговского стола. Вот и теперь невыгодно Олегу ссориться с надежными своими союзниками.
Советуется он со своими боярами и со старшей дружиной, и те говорят ему: "Подождем, кто верх возьмет. Коли побьют половцы князей и рати их, то заключим с ними союз и пойдем на Киев. Один станешь тогда править всей землей Русской".
Слушает Олег наушников, выжидает. "Русь, думает, Русью, а там чем черт не шутит. Авось сяду в Киеве."
* * *
Много ратей стеклось тогда в Переяславль. Были тут стяги всех князей: и Давыда Святославовича, и Давыда Всеславича, и Мстислава, Игорева внука, и Вячеслава Ярополчича, и Ярополка Владимировича и других многих.
Рати двигались двумя путями - на ладьях и на конях. Зайдя ниже порогов Днепровских, князья стали с дружинами в быстрине у Хортичева острова. Здесь они сели на коней, а пешие ратники, выйдя из ладей, шли полем четыре дня и пришли на Сутень. Половцы же, сведав, что идет Русь, затревожились. Стеклись они во множестве со всех сторон и стали совещаться.
Хан Урусоба сказал:
- Попросим мира у Руси. Крепко они будут биться с нами, потому что много зла причинили мы их земле.
Но другие половецкие князья Арсланапа, Китанопа, Куман, Асуп, Куртка, Ченегрепа, Сурьбарь и прочие стояли за войну и стали смеяться над старым Урусобой:
- Если ты боишься Руси, то мы не боимся. Перебьем здесь русичей, а потом пойдем в землю их и завладеем городами. Кто избавит их от нас?
На другой день должна была состояться битва. Русские князья и воины все молились Богу, и "давали обеты Богу и Матери Его, кто кутьею, кто милостынею убогим, другие же пожертвованиями на монастыри. И когда они так молились, пришли половцы и послали впереди себя в сторожи Алтунопу, который славился у них мужеством."
Это был тот самый Алтунопа, который храбростью своей и ратным искусством одолел вместе с Боняком венгров. Как и в прошлый раз Алтунопа хотел, подскакав к русским ратям, изобразить бегство и увлечь их за собой. Но он не учел, что русские князья, знавшие тактику половцев, выслали вперед свои сторожи. Русские сторожи окружили Алтунопу и убили его вместе со всеми воинами, что были при нем.
Пишет летопись:
"И двинулись полки половецкие, как лес, конца им не было видно; и Русь пошла им навстречу. И Бог вселил ужас великий в половцев, и страх напал на них и трепет от лицезрения русских воинов, и сами они впали в оцепенение, и у коней точно сковало ноги. Наши же весело направились к ним, кто верхом, кто пешие. Половцы же, увидев, как русские устремились на них, не дойдя до русских полков, обратились перед ними в бегство. Наши же пустились за ними в погоню, рубя их.
