Игорь Дручин - Яд змеи
Он отпустил ее руку, чтобы подчеркнуть, что не хочет ее принуждать.
Она схватила его за руку.
— Нет, как ты!
Держа ее руку, он погладил ее по волосам. Безболезненный срез кожи и отбор проб не могли ее испугать, но все же, только закончив все процедуры, Байдарин вздохнул с облегчением.
— Ну, а теперь пойдем спать. Ты держалась молодцом!
Уложив девушку в постель, Байдарин поспешил к Журавлеву, узнать результаты анализов. Он застал биохимика в сосредоточенном раздумьи.
— Плохо? — спросил Сергей с замиранием сердца. За день он как-то привык к мысли о браке, и теперь неопределенность испугала его больше, чем утреннее предупреждение Журавлева о возможности биологической несовместимости.
— Нет, скорее непонятно, — поскреб бороду Леонид Игнатьевич. — Ты помнишь, какая у тебя группа крови?
— Всегда была третья!
— А резус?
— Положительный.
— Зато теперь первая, резус отрицательный.
— Как же так… — Байдарин опустился в кресло. — Этого еще недоставало — отрицательный резус!
— Вот так, — снова потеребил в раздумье бороду биохимик. — Когда я последний раз делал анализы, все было на месте. Это после твоего пробуждения… Потом не проследил, зная твою неприязнь ко всяким процедурам. Черт! — хлопнул он кулаком по подлокотнику. — Никогда этого себе не прощу!
— Кто же мог знать.
— Кто же… Кто же… — передразнил его Журавлев. — Ты, допустим, не мог, а я обязан был сообразить… Ну со мной этого не повторится! Будь добр три раза в сутки, при любом состоянии, снимать с меня все параметры. Понял? Положишь меня здесь в гостиной. Сделаем еще одну секцию из пластика.
— Значит, уже скоро Игнатьич? Можно завтра?
— Через неделю, торопыга, — охладил его биохимик. — Надо все подготовить, как следует, и распорядиться, в случае чего…
— А что, опыт может не удастся? — голос у Байдарина предательски дрогнул. Перспектива лишиться последнего земного друга неприятно сжала сердце.
— Не волнуйся, я считал. Девяносто девять процентов с десятыми. Остальные десятые получим после опыта. — А почему ты не спрашиваешь о своей жене?
— Ах, да! Я собственно за этим и шел!
— Молодость, молодость! — воскликнул Журавлев. — Группа первая, резус отрицательный. — Все остальное тоже в норме.
— Да, ну!
Леонид Игнатьевич засмеялся горячности, с которой метеоролог воспринял известие.
— Ну, иди, жена, наверное, заждалась.
— Не горюй, Игнатьич. Придет время и тебя женим. А дети будут?
Журавлев развел руками.
— Я, Сереженька, не бог Саваоф, а всего лишь скромный труженик науки. Над этой проблемой бились на нашей станции лучшие умы…
Байдарин ушел в свою комнату. Войдя на цыпочках, он услышал странные звуки.
— Что случилось? — спросил он негромко, поняв, что это плачет Найи.
— Ты мой муж? — с обидой спросила девушка.
— Конечно, Найи.
— Ты не муж. Наше племя так не бывает.
Сергей улыбнулся.
— Ничего, Найи, все будет, как надо.
Огромный красный шар заходящего солнца сплюснулся у горизонта. Повеяло вечерней сыростью. Байдарин поежился и пожалел, что не одел своей теплой куртки; все-таки разница между дневной и ночной температурами давала себя знать, несмотря на наступление лета. Поежился, но остался сидеть в своем любимом кресле из пня секвойи… Сегодня в последний раз появится мираж их космического корабля. Два месяца со дня последнего свидания были столь напряженными, что ему больше не пришлось взглянуть на знакомый силуэт.
Три дня назад начался опыт с Журавлевым. Перед вечером Байдарин ввел заключительную дозу синтезированного яда. Ровно в двенадцать часов ночи он проведет третьи в эти сутки экспресс-анализы. Если все пройдет благополучно, они получат недостающие данные и можно будет послать информацию на родную Землю. А еще лет через тридцать они примут первую, со дня их прилета на планету, весточку с Земли. А потом дождутся и спасательную экспедицию, даже если этого придется ждать не две, а три или четыре жизни. Если, конечно, все пройдет благополучно…
От солнца остался узкий краешек. Сейчас оно скроется, а через несколько минут в красном мареве заката возникнет титановый корпус корабля, и можно будет рассмотреть, не сильно ли заросла к нему дорога…
Его плечи прикрыла куртка и он почувствовал ласковые руки жены.
— Спасибо, Найи.
Она села рядом на сырую землю у его ног.
— Холодно, Найи. Простудишься.
Женщина упрямо помотала головой.
— Нет, мне хорошо.
Видение на фоне вечернего неба было ярким и отчетливым. Буйный весенний рост деревьев закрыл лестницу ко входному люку… Все-таки придется скоро ехать прочищать дорогу. Когда изображение корабля исчезло, Байдарин обнял жену и поднялся.
— Пойдем, Найи. У нас с тобой еще уйма дел. Если все пройдет благополучно и Леонид вернется к этой жизни…
— Сын Лео-Нид, — серьезно поправила Найи.
— Брат одной змеи, — улыбнулся Байдарин и подумал, что при всей наивности этого верования, оно отражает исконную сущность общения цивилизаций, от которого выигрывают обе, ибо, даже у самой слаборазвитой всегда найдется такое, что составит существенный вклад в общую сокровищницу знаний…
