Максим Бондарчук - Долина Моленклоу
- Это все, что я смогла найти для тебя. Честно говоря, я вообще сомневалась, что ты проснешься, поэтому особо не подбирала. Штаны, куртка и прочие вещи находятся там. Примеряй, может, что и подойдет.
Последнее слово особенно удивило меня. Я повернул голову и посмотрел на нее, как бы спрашивая, что это значит. Она поняла меня и тут же ответила.
- Не надо на меня так смотреть. Все это было снято с людей, которым они уже не пригодятся. Извини, у нас тут нет бутиков и магазинов элитной одежды, поэтому используем все, что еще способно носиться и не порваться при первом случае.
Делать было нечего, и я принялся мерить принесенные вещи. На удивление многое из того, что находилось внутри, оказалось не таким паршивым, чтобы меня начало тошнить от одного их вида. Засаленные и потертые, они напоминали скорее одежду странников, чей путь был настолько долгим, что времени на стирку и уход у них просто не было. Одеваться долго не пришлось. Из всего многообразия мне подошло только несколько вещиц и старая кожаная куртка, на чьей поверхности зияло два пулевых отверстия в области сердца.
- Наверное, он умер не своей смертью? - спросил я, указав пальцем на отметины.
- Если тебя это успокоит, Грей, здесь мало кто встречает смерть на своем ложе в окружении любящих родственников. Дожить до тридцати и не схлопотать пулю уже подвиг, а перешагнуть рубеж в пятьдесят - просто что-то из рода фантастики. На моей памяти такого еще не было. Но я опять завелась о себе. Теперь твоя очередь...
Она встала со своего стула и сделала несколько шагов ко мне. Затем, присев на край рабочего стола, начала говорить.
- Ты наемник, ведь так? Я видела твою татуировку на груди. Это символ организации "Закат", верно?
Я одобрительно закивал.
- Мой тебе совет, наемник Грей: никому не говори об этом. "Закат" здесь не любят... мягко говоря, поэтому если спросят кто ты и что из себя представляешь, лучше придумай что-нибудь другое, иначе за последствия я не могу ручаться.
- Почему?
- Это долгая история. Может в другой раз, когда обстоятельства сложатся по-другому, я тебе все расскажу. А теперь, мне все же очень хотелось знать кто ты и почему оказался в криокамере.
Застегнув молнию и закачав рукава, я развернулся и подошел к столу, где всего пару минут назад лежал без сознания. Ей не терпелось все услышать. а мне наоборот - вспоминать. Но уговор был заключен и слово пришлось держать.
- Я не знаю как я оказался в криокамере. Последнее, что я помню это как я бежал. Без оглядки. Изо всех сил. Я и мой боевой друг Купер, единственные кто смогли выжить в том страшном бою, где легло очень много солдат из "Заката" и "Рубикона". Война двух крупных корпораций привела к тому, что мы убивали друг друга как голодные звери в надежде отхватить кусок побольше. Это было страшно. Всего и не упомнить.
Женщина усмехнулась.
- Видно здорово тебя проморозило, раз ты такое говоришь.
- Я не понимаю о чем ты?
- Я тоже. Ты сказал "Рубикон".
- Да и что такого?
Она встала во весь рост и, немного помолчав, выпалила.
- А то, что такой организации не существует уже давно. Восемь лет назад распалась. Развалилась из-за внутренних дрязг и междоусобиц. Они как собаки набросились на опустевшее место главы и начали грызть друг другу глотки, пытаясь залезть на трон и закрепиться там. После смерти Раймонда там все поменялось. Бойцы, которые приходили сюда, рассказывали, что при нем все было строго и честно. Пусть иногда они и переходили границы дозволенного, но никто даже не думал поднимать шум. Когда он был убит на одной из планет, куда ему пришлось лично отправиться, чтобы руководить действиями своих солдат, вот тогда все и пошло прахом. Люди будто обезумили. Жажда власти и контроля над такой организацией, принимавшей заказы на все конфликты, что велись в галактике, была лакомым куском для каждого, кому в голову приходила такая мысль. Любой, кто имел хотя бы небольшой авторитет и поддержку среди бойцов, был готов идти напролом, переступая через трупы и не жалея себя самого. Говорят, тогда погибло очень много опытных офицеров, а после, те, что успели спастись из разворошенного улья, который начал разваливаться на глазах, создавали свои группировки, нанимавшиеся на любую грязную работу лишь бы за нее платили. Нашу планету эта напасть не обошла. Они прибыли сюда неожиданно, как раз в тот момент, когда наша группа уже собиралась покидать это место. Я и еще два десятка человек в составе исследовательской экспедиции, которые были направлены сюда для разведки территорий и залежей ископаемых. Мы были уже почти готовы улететь, но в тот самый наемники появились здесь. Убили нашего куратора и тех, кто сопротивлялся их воле и не хотел прислуживать им. Я помню тот день. Он стоит у меня перед глазами будто все это происходит прямо сейчас и в меня вот-вот ткнут холодным дулом автомата.
- Они пытали тебя?
- Нет. Просто предложили работу медиком в их отряде.
- И ты согласилась?
- А что мне оставалось делать. Наемники убили моих коллег, уничтожили всю технику, способную вывезти нас с этой чертовой планеты, а потом, выстроив оставшихся в одну шеренгу, задавали один и тот же вопрос. Трое, что стояли передо мной, ответили отказом и их тела в тот же день свалили в небольшую яму, наспех вырытую ими же возле взлетной площадки. Знаешь ли, видя все это было очень трудно отказать.
Воспоминания. Они всегда лезли ей в голову, пытаясь вернуть все то, что хотелось забыть. Она перестала говорить. Тяжесть мыслей навалилась на нее и заставила отвернуться в противоположную сторону, где она, немного помолчав, вновь посмотрела на меня. Ее глаза стали мокрыми. В этот момент мне хотелось извиниться, попросить прощения за этот неловкий момент, но в как только я попытался сделать это, в кабинет, без стука, вошли несколько человек. Тот самый профессор Виктор и еще один. Более высокий и худощавый. Его высохшие глазницы смотрели в мою сторону, а глаза, метаясь по комнате, пытались понять, что тут происходит. Одетый в длинный обшарпанный плащ, на плечах которого виднелись длинные царапины в виде странного силуэта, он вел себя совершенно непринужденно. Шагая вперед и осматривая меня, мужчина, остановившись возле длинного стола, обернулся к профессору и обратился к нему.
- Виктор, почему вы не сказали мне, что наш гость пришел в себя?
Он мялся. Было видно, что этот вопрос оказался несколько неприятным для него и нес оскорбительный подтекст. Гневно посмотрев на свою младшую коллегу, он начал что-то говорить. Смысл был непонятен. Слова и язык оказались другими, непохожими на те, что мне приходилось слышать, но что-то знакомое в них все же прослеживалось.
