Андрей Варнавский - Безумный мир. Случайное правосудие
— Постараюсь. А то еще забуду про тебя, и будешь тут сидеть, пока другой читатель не появится… А сюда редко кто заходит.
Библиотекарь ушел, а Дженс приступил к изучению книг.
На верху стопки лежала тонюсенькая брошюрка под названием "Общая теория вероятности". Низкосортная бумага, мелкий, местами кривой, местами едва читаемый шрифт.
Опять экономия на работниках, — со вздохом подумал Дженс. — А мне зрение портить, читая в полутьме.
Следом шел солидный томик "Специальной теории относительности, версии 13, для службы УН".
Три тяжеленных кирпича по полторы тысячи страниц каждый представляли собой "Комментарии, пояснения и дополнения к общей теории относительности". Специальная теория такой чести не удостоилась — видимо, опять же по причине экономии.
Красочно-аляповатое, явно коммерческое, издание в мягкой обложке обещало поведать о полутора тысячах видов жребия и методов случайного выбора.
Мда… Чтоб все это прочитать, разобраться во всем, запомнить — с полгода нужно, не меньше, — думал Дженс. — А впрочем, зачем мне это? Завтра-послезавтра я разберусь, как уйти из УН, и вернусь к прежней жизни. Наверняка. А если даже и не получится… Никто не сможет заставить меня работать. Никто! Плюну на всех и буду заниматься своими делами. Не понравится — пускай увольняют. Мне только это и нужно.
А пока… пока можно и почитать. Для расширения кругозора.
И Дженс взялся за чтение…
Проснулся он от долгого, режущего уши, отчаянного, полного боли и страданий, крика. Некоторое время Дженс соображал и вспоминал, где же он находится.
Сырой подвал, решетки, книги на полу… Крик повторился, окончательно вырывая из объятий сна.
— Да что же происходит? — вслух поинтересовался Дженс. Крик доносился откуда-то сверху. И был наполнен страхом, болью, мукой, отчаяньем — и много чем еще из этой категории. Дженс невольно поежился.
Как будто кого-то пытают, — подумал он. — Но кого тут могут пытать? Вроде бы пыточные допросы отменены несколько лет назад. Я же сам видел, что камеры пусты, и ни тюремщиков, ни дознавателей нет. Кроме Кена.
А крик все наполнял подвалы, звал на помощь — кажется, из последних сил.
Не мое это дело, — подумал Дженс. — Я должен литературу изучать… А что там происходит — без меня разберутся.
Клевальски открыл брошюрку "Общей теории вероятности" популярного издательства "Piplshavaet", которую до сих пор не осилил и на половину. Но вопли несчастного отвлекали, раздражали, не позволяли сосредоточиться.
Я должен узнать, что происходит, — подумал Дженс. — Может, кому-то нужна помощь? Впрочем, мне-то какое дело? Я посторонний человек. Мое зачисление в УН — случайность, недоразумение. Я не должен здесь находиться. Я вообще, могу пойти домой и заняться своими делами. А то, что кому-то плохо… мне-то что с того?
Но внутри души шевелилось нечто такое, что не позволяло поступить так. Что взывало к совести и говорило, вопило и требовало: иди, разберись, помоги!
Немного поборовшись с этим чувством и проиграв, Дженс поднялся и пошел к лестнице.
Все-таки библиотекарь оставил все двери открытыми, не запер Дженса "по привычке". Клевальски поднимался по лестнице. Крик приближался. Похоже, что человеку становилось все хуже. Голос явно принадлежал мужчине, и чувствовалось, что даже на крики у него уже не остается сил. Дженс оглядывался, надеясь присмотреть что-то, что сгодилось бы в качестве оружия, но ничего не находил. Тюрьма, однако, хоть и бывшая…
Двигаясь осторожно и стараясь не шуметь, Дженс вышел на первый ярус. Источник крика явно где-то здесь…
Дженс увидел Кена, мирно сидящего в кресле. Глаза прикрыты, тело — расслаблено, а на лице — довольная улыбка. В руках он вертел огромный тесак, не иначе как применяемый когда-то для допросов.
Рядом с Кеном стоял большой ящик с двумя бобинами, намотанной на них магнитной лентой, и динамиком. Аудиограммофон — устройство для записи и прослушивания звуков. Бобины крутились, прокручивая ленту, а из динамика исходил тот самый вопль, который разбудил Дженса.
Почувствовав чье-то присутствие, Кен открыл глаза.
— А, это ты? — добродушно произнес он. — Пришел послушать?
— Что это?
— Записи пыток. Мои любимые. Все, что осталось мне от любимой работы, помимо воспоминаний. Инструменты и записи…
— Вы бы не могли это выключить? Работать мешает…
Библиотекарь глянул на Дженса так, что тот невольно попятился — столько в этом взгляде было злобы и агрессии. Библиотекарь заговорил — медленно, с расстановкой.
— Ты бы не нарывался, а? Здесь я хозяин, и я устанавливаю порядки. И веди себя спокойней, а то, знаешь ли, я слегка нервный. У меня невроз от длительного стресса. Какого стресса, спросишь ты? Стресса из-за того, что не могу заниматься любимой работой. Той, которой посвятил всю жизнь. Я не могу заниматься любимым делом… Поэтому в последнее время я особенно раздражителен, теряю самообладание, впадаю в бешенство из-за всяких мелочей… Но ты же не хочешь меня разозлить, правда?
При этом библиотекарь смотрел Дженсу в глаза, вертя в руках огромный тесак.
Не ответив, Дженс пошел назад — осторожно, пятясь, не спуская глаз с библиотекаря. На пороге он все же сделал над собой усилие, развернулся, и медленно пошел обратно, не оглядываясь. Затылком он чувствовал внимательный, оценивающий взгляд библиотекаря.
А спустя несколько секунд в спину ударил страшный рев — смесь воплей десятков человек. Это Кен добавил громкость.
Вернувшись в камеру, Дженс уловил движение, вздрогнул от неожиданности — но тут же расслабился. Это всего лишь мышь, обнюхивавшая книги, бросилась прочь при виде человека. Дженс с тревогой оглядел книги — а вдруг она погрызла их? Не хотелось отвечать перед Кеном за порчу библиотечного имущества. Но вроде книги целые, следов зубов не видно…
И Дженс продолжил чтение, стараясь не обращать внимания на звуки, доносящиеся из пыточной. Удавалось это с трудом. В конце концов он не выдержал, и вновь поднялся на первый ярус.
— Все, я закончил, — сообщил он Кену, отдавая книги.
Библиотекарь придирчиво оглядел пособия, но не нашел, к чему придраться.
— Приходите к нам еще, очень рады вас видеть, — глумливо произнес он. — Пойдем, провожу тебя наверх…
* * *Раздраженно поправляя одежду, Дженс выскочил на улицу.
На сегодня с меня хватит! — думал он. — Все, иду домой, и ни о чем не думаю! Отдыхаю! И пусть кто-нибудь попробует сказать мне что-нибудь насчет того, что я ушел слишком рано. Я на эту работу не просился! Никто моего желания не спрашивал. Хотите, чтобы я работал в УН? Сначала создайте подходящие условия! А нет — так ищите другого! Мне это зачем?
