Иден Филлпот - Рыжие братья
Письмо кончалось выражением благодарности и сожалениями, что отпуск Марка испорчен происшедшей трагедией.
Тотчас же мысли Марка направились к красивой вдове, и на время сыщик забыл важность полученного письма. Ожидание близкой встречи наполняло его сладким и необыкновенным волнением. Он немедленно отправил телеграмму с извещением, что приедет поездом в два часа. Только после этого мысль вернулась к письму Роберта Редмэйнеса. Брендон задумался.
- Брат всегда брат, - размышлял он, - и уединенный дом на морском берегу может служить очень хорошим убежищем для преступника.
Глава 4
Улика
Моторная лодка ждала в Кинсвир-Ферри, когда Марк Брендон сошел с поезда. Марк с берега заметил, что лодкой управляет всего один матрос, но когда поднялся по мостикам, внутри лодки увидел пассажира; сердце его сильно забилось: в сидевшей на скамье женщине он узнал Дженни Пендин.
Она была в трауре, и по усталому и окаменелому выражению ее лица Марк понял, что она потеряла всякую надежду. Сочувственно пожав вдове руку, он сказал, что писал ей в Пренстоун, но, узнав о письме Роберта Редмэйнеса, поспешил сюда; он просил рассказать подробнее о письмах, но вдова отказалась говорить:
- Мой дядя сам вам все расскажет. По-видимому, ваши предположения оказались правильны. Мой муж погиб от руки сумасшедшего маньяка.
- Я теперь переменил мнение, миссис Пендин, и такое предположение начинает казаться мне совершенно невероятным: не может потерявший разум человек так ловко скрываться от полицейского преследования. Вы знаете, откуда пришло письмо? Вы должны были мне дать немедленно.
- Я говорила дяде Бендиго.
- Он уверен, что письмо действительно от его брата?
- Конечно; сомнений быть не может. Письмо было отправлено из Плимута. Но, пожалуйста, не спрашивайте меня, мистер Брендон. Мне так тяжело обо всем этом думать.
- Надеюсь, вы вполне здоровы? - любезно осведомился он, - я знаю, что в первые дни вы держались с необыкновенным мужеством.
- Я живу, - ответила она, - но жизнь моя окончена.
- Не надо так думать. Позвольте повторить вам слова, которые мне самому помогли, когда умерла моя мать. Старый священник мне сказал тогда: "Думайте, чего хотела бы покойница, и старайтесь угодить ей". Это кажется не много, но это удивительно помогает.
Лодка быстро скользила по воде вдоль скалистого берега.
Тщетно подождав ответа, Марк продолжал:
- Вам нужно заняться чем-нибудь. Умственный и физический труд значительно облегчают душевные страдания.
- Это такой же наркотик, как вино или опиум, - устало ответила она. Нет, я буду нести до конца посланное мне испытание. На мне лежит долг перед мертвым.
- Вы мужественная женщина. Вы должны жить и своей жизнью давать счастье людям.
Впервые улыбка пробежала по ее губам, и на мгновение осветила прекрасное лицо.
- Вы очень добры и милы ко мне... Благодарю вас, - ответила она и круто переменила разговор, указав на сидевшего к ним спиной рулевого. - Вы обратили на него внимание?
- Нет.
- Он итальянец из Турина, и недавно в Англии. Но правда, он больше похож на грека, чем на итальянца? - на древнего грека, вы не находите? Он похож на классическую статую.
Дженни Пендин окликнула рулевого: "Дориа!". И матрос повернул к ней загорелое, красивое, гладко выбритое лицо. Марк привычным взглядом отметил живой и умный блеск черных, оттененных густыми ресницами, глаз.
- Он очень умен, - продолжала вдова, - и превосходно делает все, за то ни возьмется. Дядя Бендиго не нахвалится им и говорит, что он происходит из очень древней итальянской семьи...
Лодка замедлила ход и пристала к берегу. Дориа накинул мостки и помог миссис Пендин и Брендону выйти из лодки. Маленькая бухта была закрыта со всех сторон скалами и, казалось, не имела выхода. Но Дженни, быстро пройдя вперед, привела Брендона к высеченным в скалах ступеням. Поднявшись вслед за ней на порядочную высоту, - Марк насчитал двести ступеней, - сыщик очутился на ровной, усыпанной морским песком террасе, шириной пятьдесят-шестьдесят шагов. По обеим сторонам стояли и глядели в море две старинных медных пушки; посреди была разбита клумба, окруженная аккуратным забориком из морских раковин.
- Кто другой, кроме моряка, мог бы поселиться в таком месте? произнес Брендон.
Человек средних лет приблизился к ним, держа под рукой подзорную трубу. Бендиго Редмэйнес был плотно сложен, широк в плечах и, действительно, походил на обветренного штормами морского волка. Он снял шляпу и открыл коротко остриженные, густые и щетинистые ярко-рыжие волосы, чуть светлее, чем его рыжая борода, и подернутые сединой бакенбарды; верхняя губа была выбрита и углы рта свисали вниз; из-под лохматых рыжих бровей мрачно глядели темные глаза.
Брендону он не понравился.
- Ага, приехали, - произнес моряк, пожимая руку.
- Есть новости?
- Никаких, мистер Редмэйнес.
- Ишь ты! Подумать, что Скотланд-Ярд не может до сих пор поймать несчастного сумасшедшего.
- Вы должны были бы нам помочь, - сухо возразил Брендон, - правда, что вы получили письмо от брата?
- Получил. Я сохранил его для вас.
- Вы потеряли два дня.
Бендиго Редмэйнес проворчал что-то сквозь зубы.
- Идем, я вам покажу письмо. Будь я проклят, если я что-нибудь понимаю. Но одно ясно: брат написал письмо и послал его из Плимута; и если он сделал то, что хотел сделать, то вряд ли вы его теперь найдете.
Он обернулся к племяннице.
- Через полчаса будет чай, Дженни. А пока я проведу мистера Брендона в мою круглую комнату.
Миссис Пендин скрылась внутри дома, и Марк последовал за рыжим моряком.
Большая, круглая комната выходила широкими окнами на море и вся была заставлена диковинными предметами, привезенными моряком из своих путешествий.
- Мой наблюдательный пункт, - объяснил Редмэйнес, - отсюда в подзорную трубу я наблюдаю за морем. А там, в углу, моя койка. Я иногда здесь ночую.
- Настоящая капитанская каюта, - сказал Брендон. Замечание понравилось Бендиго; он улыбнулся.
- Да... А когда дует ветер, то кажется, что даже качает, ей-богу.
Он подошел к высокому шкафу в углу, вынул из него деревянную шкатулку и достал письмо.
Брендон опустился на стул у открытого окна и медленно прочел. Письмо было написано крупным, размашистым почерком, и строки ползли слева направо, оставляя с левой стороны пустой белый угол:
"Дорогой Бен.
Кончено. Я покончил с Майкелем Пендином и сунул его туда, где его найдут только в день Страшного Суда. Что-то подняло мою руку; но теперь жалею, что это сделал, - не его жалею, а себя. Сегодня ночью уезжаю во Францию. Если будет можно, сообщу свой адрес. Береги Дженни, - слава Богу, что она избавилась от этого негодяя. Когда дело утихнет, я, вероятно, вернусь. Скажи Альберту и Флоре.
