Алан Фостер - Зелье
— Зря ты поливаешь меня грязью! Ведь твой кошелек на месте, не так ли?
Порсупах немедленно запустил лапу (или руку — по желанию) в болтавшуюся на поясе сумку, желая удостовериться в том, что его не обманывают.
Орвеналикс украдкой поднес какую-то бумажку со стола ко рту, чтобы скрыть сильное подрагивание нижней челюсти, означающее у транксов смех.
— Ну хорошо, — заговорил майор, когда Порсупах убедился наконец в целости своих денег, — давайте перейдем к делу и вместе поразмышляем над ним. Реплер, бесспорно, планета отсталая в очень многих отношениях. Населения — кот наплакал. И в то же время здесь имеется первоклассное оборудование, позволяющее выходить на связь с самыми удаленными уголками галактики, а также выстроен прекрасный космопорт. Бесспорно, инопланетный туризм и выращивание экзотических растений приносят солидный доход казне, однако этот доход несравним с тем, который приносит космопорт, являющийся едва ли не самой крупной перевалочной базой на стыке более чем двухсот космических трасс. А между Флювой и Праксилицем наш Реплер — вообще единственная обитаемая планета, находящаяся к тому же недалеко от центра Галактики.
— Неплохое местечко для торговли, — заметил Порсупах.
— Да просто замечательное, особенно если вспомнить о тех фантастических суммах, которые удается сэкономить благодаря здешним невысоким тарифам. Конечно, дела наши ведутся не с таким размахом, с каким ведутся они на Терре, скажем, Хайвхоме или Дралларе, однако и тут коммерсанты умудряются получать значительные прибыли. Их оборот растет день ото дня, растет прямо на глазах!
— Как по писаному говоришь, — скривилась Киттен, — прямо прирожденный инструктор!
— Очень хорошо…
Орвеналикс порылся в ящике стола и вынул оттуда небольшой стеклянный, или нет, скорее кварцевый флакон с гипертрофией металлической пробки и в черного дерева оплетке. Кай-Сунг и Порсупах мигом подсели к майору. Орви откупорил сосуд и с чрезвычайной осторожностью высыпал на ладонь себе несколько белых кристалликов.
— Может быть, вы объясните мне, — спросил майор, — что это такое?
Томианец осторожно принюхался к порошку.
— Запаха не имеет. Кристаллы — вещества беловатые, но прозрачные, ромбовидной формы.
Порсупах взял гранулу побольше и растер ее в мелкую пыль в своих ладонях. Стараясь не втягивать эту пыль в ноздри, он снова понюхал вещество.
— Конкоидальная поверхность излома, при растирании также не обзаводится никаким запашком… Да, майор, мне кажется, я знаю, что за штука перед нами. — Тут Порсупах повернулся к Киттен: — Гляди, на изломе эти кристаллики приобретают синий оттенок, а потом, в результате контакта с воздушной средой, и совсем лиловеют!
Кай-Сунг широко открыла глаза и, повернувшись к Орвеналиксу, прошептала:
— Наркотик, будоражащий кровь — бладхайп, иначе — кровохвал. Нередко — “нюхло”, но чаще — “веселое ширево”. Судя по тому, что темнеет на изломе, — очень чистый.
Усики майора одобрительно подогнулись книзу и вновь выпрямились.
— Да, очистка почти безупречная. Наркотик известен также под названиями “джастер”, “винт”, “мозгокрут”, “смешная соль” и прочая, прочая, прочая. Упоминание любого из этих названий способно вызвать рвоту у всякого нормального человека.
— Но никого из нас что-то даже не поташнивает! Неужели мы все трое идиоты, а, Орви?
— Я лично уже отблевал свое, — набычился майор. — И потом — закалка. Все-таки, не первый день в Органах.
— Понятно, остаемся мы с Порсупахом… Ну и ладно: дураки так дураки. Кстати, — вдруг вспомнила Киттен, — я где-то читала недавно, что леса на Аннабисе, где росли хайперионы (а ведь именно из их смолы добывается ширево!), были уничтожены еще десять лет тому назад. Откуда же взялся этот наркотик?
— Ты права, — как ни в чем не бывало, заговорил Орвеналикс, — леса действительно вырубили. Наша разведка тщательно проверила Аннабис и не удалось найти ни одного выжившего деревца. Нам казалось тогда, что хайперионы растут только на одном Аннабисе, так как все попытки пересадить растение в почву других планет не увенчались успехом. Саженцы гибли, семена и вовсе не всходили. Стремясь окончательно уничтожить сырьевую базу для производства винта, мы полностью вырубили хайперионовые леса, хотя они и могли бы послужить науке.
— Не думаю, что кто-то особенно негодовал по этому поводу, — прокомментировал Порсупах слова начальника.
— Да, кроме двух-трех полоумных ботаников никто ничего и не заметил.
— Но вскоре выяснилось, что некий субъект похитил горстку семян и ухитрился-таки прорастить их. Получились саженцы, не правда ли?
— Ох, не знаю, что за чудовище затеяло всю эту жуткую авантюру с производством джастера! — сокрушенно проговорил Орвеналикс и, грохоча челюстью, точно кипящий чайник — крышкой, обратился к Киттен: — Слушай, проныра, я помню, что ты всегда хорошо училась, и надеюсь, что из тебя выйдет отличный специалист, но должен без всякого лицеприятия заметить, что пока ты еще в очень и очень многих отношениях просто птенец желторотый! Тебе и в голову не приходит наверное, что Галактика кишмя кишит разными жуликами, спешащими обтяпать свои грязные делишки. Я столько перевидал этого сброда, что дивлюсь иногда, как это меня еженощно не терзают кошмары. Да, много есть на свете существ, провозгласивших себя “разумными” и в то же время готовых продать собственных детей буквально за гроши. Впрочем, сейчас меня занимают не преступники сами по себе, а то, как у них организованы производство и сбыт наркотиков.
Не поленюсь напомнить вам, милые Киттен и Порс, какое воздействие оказывает мозгокрут на живой организм. Прежде всего, винт опасен для всякого существа, у которого циркулирует в теле какая-нибудь жидкость и хорошо развита нервная система, а таких существ — подавляющее большинство. Исключение составляют только несколько видов весьма примитивных созданий на силиконовой основе, населяющих всего две-три планеты в Галактике… Самый распространенный способ применения смешной соли — инъекция. Иногда ее вдыхают в сильно измельченном виде, что тоже довольно эффективно. Всасываясь в кровь, наркотик оказывает немедленное воздействие на нервную систему, так что принявший его быстро приходит в состояние эйфории. Как правило, рядовые наркотики поражают непосредственно головной мозг, нарушая его перцептивную функцию, координирующую, мыслительную и так далее. Но джастер не таков. Его эффект отнюдь не походит на прямую стимуляцию эмоциональных отправлений субъекта. Короче говоря, галлюцинирует не головной мозг, а рецепторы, нервные окончания на коже и различных эпителиальных тканях: в руках, в ногах, в печени, в желудке. Конкретная выраженность наркотического воздействия зависит от субъекта. Один наркоман из отряда клювоголовых признавался, что эффект джастера схож со звучанием предельно высокой ноты, взятой непременно на каком-либо струнном инструменте, но я не вполне вник в смысл этих слов. Но что известно доподлинно, так это то, что от умеренной дозы ширева возникает чувство приятного жжения во всем теле. Говорят, очень приятное чувство. Первые признаки опасности появляются спустя семьдесят два часа после инъекции. Нарушается координация движений, мускулы начинают непроизвольно сокращаться, частота дыхания и пульса то увеличивается, то уменьшается до предельно малых величин. Нервные окончания неверно информируют мозг о том, что происходит во внешней среде. Субъект подвергается колоссальной эмоциональной встряске, то впадает в депрессию, то входит в экстаз. В теле начинаются процессы подобные тем, что происходят в недосиженном яйце с протухшим желтком. Можно находиться в отличной физической форме и в то же время умирать. Только в самый последний момент вы начинаете чувствовать, что все, мол, конец. Вы медленно сходите с ума и в то же время вполне отдаете себе отчет в происходящем. “Смерть пядь за пядью” — так, помнится, называл это явление один очень неглупый землянин. Без специальной медицинской помощи наркоману в подобном состоянии не выкарабкаться. Врачи кладут несчастного в специальный кювез, точно младенца, и подвергают воздействию особых тепловых лучей, нормализующих работу нервной системы. Процедуры заканчиваются только тогда, когда наркотик выводится из организма больного в виде остаточных продуктов распада. Такой метод лечения требует громадных ассигнований, крайне мучителен для пациента и, как это ни прискорбно, очень часто неэффективен. Если в организме такого вот бедолаги начались уже необратимые изменения, то лечить его уже не имеет смысла. Тут нередко применяют умерщвление. Из милосердия, конечно.
