Кристофер Сташеф - Чародей в ярости
— Направься примерно на десять ярдов к северу, Векс.
Робот припустил галопом, и почти сразу свернул в сторону, где находился Род.
Листва спрятала его. Род повернулся лицом к дороге, опустился на колено, дал телу расслабиться, ритмично дыша.
Из-за поворота дороги появились они — дюжина пыльных крестьян с маленькими котомками и затравленными лицами. Они постоянно оглядывались. Самый высокий из них вдруг что-то выкрикнул и резко затормозил. Другие поспешили к нему, крича через плечо женам:
— Спасайтесь! Бегите! — Но женщины заколебались, тоскливо глядя то на дорогу к югу, то опять на мужей. Мужчины повернулись спиной к ним и лицом к северу, в сторону врага, каждый держал посох в оборонительной стойке, наискось поперек тела. Женщины в ужасе следили за ними.
Затем, с воем одна молодая жена, прижимая к себе младенца, побежала на юг. Остальные уставились ей в след, а затем, одна за другой начали гнать своих ребятишек вперед по дороге.
Вскоре в поле зрения появились ратники.
Род напрягся, думая изо всех сил: «Готовьсь!»
Они были одеты в коричневые легинсы с темно-зелеными куртками до середины бедра и стальные шлемы. Каждый держал в руках алебарду, а на груди сверкал шафрановый знак различия. Это было обмундирование, и такого Род никогда раньше не видел.
Солдаты завидели крестьян, издали воинственный крик и бросились в атаку, опустив алебарды, горизонтально.
Род мысленно вложил в слово всю свою мощь, когда прошептал его Вексу:
— Кроши!
Удачнее выбрать время он не мог. Векс выскочил из подлеска и встал с пронзительным ржанием, на дыбы как раз, когда его миновали последние солдаты. Встревоженные, они и большинство их товарищей резко повернулись. Род выскочил на дорогу между крестьянами и солдатами. Меч метнулся проткнуть плечо пехотинца, а затем отпрыгнул и ткнул в другого, пока первый завопил, отшатнувшись назад. Двое солдат в середине отряда взмыли с воем ужаса ввысь и бухнулись обратно на товарищей. Град камней ударил по стальным шлемам так сильно, что солдаты зашатались и растянулись на земле.
Род бросился вперед, проткнул бедро третьему солдату, одновременно крича крестьянам:
— Давай! Вот ваш шанс! Навалитесь на них и вышибите из них дурь!
Тут тупой конец алебарды ударил его по подбородку, он круто развернулся, в глазах у него темнело и вспыхивали искры. Но уши его наполнил рев и, когда в глазах прояснилось, он увидел, как крестьяне врезались в солдат, подымая и опуская колья, сражаясь.
Род охнул и, шатаясь, вернулся к ним: убивать же не требовалось!
Затем появилась еще одна мысль: им требовались пленные для получения информации.
Он вклинился в группу крестьян, бросил быстрый взгляд на рукопашную битву и крикнул:
— Стойте!.. Не нужно... Они не заслуживают...
— Ты не видел сделанного ими, — прорычал крестьянин рядом с ним.
— Не видел, но хочу выяснить! Смотрите! Они все валяются на земле, некоторые, возможно, уже мертвы! Отойдите от них, предоставьте их мне!
Грубая рука схватила его за плечо и развернула кругом.
— Да ну? А кто ты такой, чтобы приказывать, ты не потерявший крови из-за этих волков?
Глаза у Рода сузились. Он медленно выпрямился и ребром ладони сшиб руку крестьянина. Это было смешно, но должно сработать. Нужно добиться сотрудничества с ними.
— Я — Верховный Чародей, Род Гэллоуглас, и именно благодаря моей магии, и магии моей семьи, вы стоите здесь победителями, а не валяетесь мясом для стервятников!
Можно было не добавлять этой фразы, глаза крестьянина расширились и он припал на колено.
— Простите, милорд! Я... я не хотел...
— Да, конечно, не хотел. Откуда тебе знать, если я одет, как лудильщик? — Род огляделся кругом и увидел всех крестьян на коленях. — Ладно, хватит! Люди вы или пешки, что должны стоять на коленях? Встаньте и свяжите мне этих скотов!
— Мигом, милорд! — Крестьяне вскочили на ноги, и принялись связывать солдат их же поясами и подтяжками. Род схватил за плечо своего воинственного собеседника.
— Как тебя звать?
Уже без боязни он дотронулся до чуба.
— Гратум, с вашего позволения, милорд.
— Важнее позволяешь ли ты так звать себя, — пожал плечами Род. — Догони женщин, Гратум, и сообщи им хорошие новости, идет?
Крестьянин не сразу понял, но потом до него дошло.
— Тотчас же, ваша светлость! — И стремглав убежал.
Род понаблюдал за компанией вяжущих узлы и убедившись, что все идет, как надо, с минимумом мстительной грубости, взглянул на деревья и подумал:
— Чудесно, дети! Папочка очень гордиться вами!
Ветки слегка колыхнулись в ответ. Род мог бы взять на себя труд и прочесть ответные мысли, но ему еще требовалось для этого немалое усилие, а в данную минуту он не мог уделить на это внимание. Но он повернулся к подлеску и подумал:
— Спасибо, милая. Было приятно видеть, как ты помыкаешь для разнообразия кем-то другим.
— Лишь бы не тобой, милорд? Ты, безусловно, желанней всех!
Пораженный Род поднял голову — это был ее голос, а не мысль. Гвен подошла строевым шагом, за ней следовали женщины и дети. Гратум поспешил выбежать вперед, лицо его выражало сплошное извинение.
— Пока я успел до них дойти, милорд, ваша жена известила их, и они начали возвращаться.
Сообщение она принесла явно на помеле. Жены гнали детей бросая на нее украдкой быстрые взгляды, а дети таращили удивленные глазенки.
Род снова повернулся к Гратуму.
— Может вас еще преследовать кто-то из этих обезьян?
Крестьянин покачал головой.
— Нет, милорд, насколько мы знаем, вряд ли. Были отряды, но они гнались за другими беглецами. Нас преследовали по большаку только они, так как нас, убежавших так далеко, оказалось немного.
— Другими беглецами? — переспросил Род, подбоченясь. — Давай-ка, попробуем с начала. Что же произошло, Гратум? Начни с момента, как ты узнал об опасности.
— Перед тем?.. — уставился на него крестьянин. — Это было несколько месяцев назад, милорд!
— Время у нас есть. — Род кивнул на север. — Просто на случай, если ты беспокоишься, я выставил караул.
Гратум метнул несколько быстрых взглядов по сторонам, а затем, со страхом, снова на Рода. Это было неприятно, но в данную минуту полезно.
— Несколько месяцев назад, — поторопил он, — перед тем как ты узнал...
— Да, милорд, — скорчил гримасу Гратум. Он тяжело вздохнул и начал. — Ну, значит так! Был апрель, и мы запрягали волов в плуги, готовясь к севу. Меня окликнул с дороги один малый. Вид его мне не понравился — он был настоящий кощей и смахивал на мазурика, но я не видел причины отказать ему и остановил своего вола, подошел к изгороди переговорить с ним.
