Александр Казанцев - Том 3. Планета бурь. Фаэты
Алеша встал и прижался лбом к совсем теперь холодному стеклу.
За окном шел дождь. Обыкновенный земной дождь…
Дождевые капли были совсем обычные, частые-частые… Они собирались в ручейки и стекали по стеклу, скрывая лесные огоньки… Совсем как на лобовом стекле автомобиля. Эх! Стеклоочистителей не предусмотрели конструкторы!
Алеша обернулся: – Илья Юрьевич, можно спеть?..
– Пой, – засмеялся Богатырев. – Как же не петь, ежели на Венеру сели.
Глава пятая. Бешеная атмосфера
Мэри не могла оторвать от пола магнитные подошвы. Надо было передать шефу приказ командора…
В репродукторе, разрывая сердце, звучал радиопеленг, призывная советская песня, служившая сейчас для Мэри сигналом разлуки.
Проход в грузовой отсек, где Керн и Вуд возились с планером, загородил Железный Джон. Мэри относилась к нему со смешанным чувством удивления, неприязни и протеста.
– Попрошу вас, Джон, посторонитесь, пожалуйста, – вежливо попросила она.
Робот, включенный на внешние реакции, тотчас отодвинулся, скользнул по лицу Мэри холодным взглядом рачьих глаз, щелкнул и проскрежетал: – Прошу вас, леди.
Аллан Керн нервно обернулся на голос робота.
Мэри протянула ему бланк с радиограммой командора.
– Помолимся господу богу, – сказал Керн, вынимая молитвенник, и выключил робот. – Это его не касается…
Пока Керн бубнил молитвы, робот стоял безучастный, с потухшими глазами.
Мэри придвинулась к окну. Она отыскала во мраке космоса крохотную желтенькую звездочку, которую астрономы звездолета научили ее находить в серебристой пыли звезд. И она, Мэри, найдя ее, язычески молилась ей, самой теплой, самой ласковой и красивой, молилась ей о себе и о Гарри, чтобы они смогли вернуться к ней, родному их Солнцу и уже не улетали в чуждые глубины.
Аллан Керн захлопнул молитвенник и несколько секунд простоял молча. Он мысленно говорил со своим покойным братом, пуритански воспитавшим его без родителей, привившим ему аскетическую сдержанность.
Он вспоминал мальчишеское увлечение свирепой игрой регби, презрение к танцам, ярким галстукам и автомобильным поездкам с модно растрепанными девицами, уважительную ненависть к богатым удачникам и исступленную учебу – в колледже, в университете, на космодроме… И всегда твердую направляющую руку Томаса, учившего жить среди волков. Он ведь так и не дожил до коренных социальных изменений на Американском континенте.
Аллан Керн говорил сейчас обо всем этом с братом и был уверен, что тот слышит его…
Мэри отвернулась от окна и тоже молча говорила с Гарри. Они прекрасно «слышали» друг друга.
Гарри неуклюже притянул к себе Мэри и поцеловал ее между бровей. Всю силу воли собрала Мэри, чтобы не разрыдаться.
Керн отвернулся.
– Джон, прошу вас занять место в планере. И вас, Гарри, тоже, – торопливо пригласил он.
Мэри должна была выйти из отсека, пол которого сейчас раскроется.
Сколько девушек провожало милых на войну! Сколько жен бежало за стременем или за подножкой вагона!
Сколько рыбачек, стоя на скалах, смотрели в штормовую даль! Но Мэри казалось, что никогда ни у кого не было такого всепоглощающего горя, как у нее. Чтобы горе это, острое и неумолимое, подобно ножу гильотины, упало на нее, от Мэри требовалось повернуть красный рычаг…
Мэри вышла из грузового отсека, кусая губы, закрыла герметическую дверь. Окаменев, смотрела через круглое оконце, как Керн, а потом Гарри и, наконец, робот забрались в кабину планера, как прозрачный пластмассовой полусферой закрыли кабину сверху. Они еле разместились там в страшной тесноте.
Планер походил на стрелу. Отогнутые назад маленькие крылья напоминали оперение.
Гарри старался рассмешить Мэри, строил ей забавные рожи, показывал пальцами, как они будут шагать там, внизу…
Все внутри Мэри застыло, онемело, а она… улыбалась Гарри.
Мистер Керн посмотрел на нее и вдруг тоже улыбнулся. Это было так непривычно, что у Мэри словно оборвалось что-то…
Она поняла его улыбку, как последний приказ и рванула на себя красный рычаг.
Пол тотчас разделился на две створки, и планер с людьми и человекообразной машиной провалился, исчез.
Мэри показалось, что она своей рукой уничтожила их, но она поборола себя и бросилась в радиорубку.
В репродукторе уже звучал голос Гарри:
– Хелло, Мэй, – так только наедине звал он ее. – Я вижу наш корабль со стороны. До чего же он красив в полете! Вам должно быть очень приятно летать на таком скакуне.
На пульте радиорубки среди циферблатов специально для Мэри было вмонтировано овальное зеркало. Мэри видела свое скованное лицо, холодные глаза, побледневшие щеки и… катящиеся по ним слезы.
– Хэлло, Гарри! – весело крикнула она в микрофон. – Вам должно быть тоже приятно лететь на нашем кондоре!
Планер пронизывал розовые облака. Гигантское солнце затуманилось красноватой дымкой.
Керн и Вуд надели колпаки скафандров и стали похожи на невозмутимого робота.
Гарри злился на себя за то, что раскис, прощаясь с Мэри, словно испугался того, что ждет их внизу. Недоставало только, чтобы шеф заметил это! «Когда находишься в кабине вместе с двумя человекоподобными роботами…» – непочтительно подумал Гарри и улыбнулся.
– Кажется, вы держитесь молодцом? – прозвучал голос Керна в шлемофоне.
– Я подумал, как трудно в шлеме протирать очки, – отозвался Вуд.
Спустя некоторое время, понадобившееся электронной машине для «осознания» услышанного и выбора из миллиона ответов наиболее правильного, робот сказал:
– Очки лучше всего протирать замшевой тряпочкой, в условиях нормальной температуры, со снятым шлемом.
Гарри наградил электронного мыслителя таким взглядом, что можно было порадоваться за машину, реагирующую только на слова…
Планер вынырнул из красного тумана.
Гарри портативной кинокамерой снимал чужой мир и вспомнил знакомый сказочный мир закатных облаков, на которые мечтательно глядел еще в детстве, удравши с фермы в поле, мир воображаемых замков, оранжевых великанов, летящих драконов с кровавыми крыльями, бездонных колодцев с запрятанными в них солнечными кладами.
Керн искусно вел планер. Робот бездействовал, поблескивая равнодушными стеклами объективов.
– Температура крыльев повысилась до красного каления, – бесстрастно сообщил он. – Необходимо охлаждение. Если нет, крылья разрушатся, планер встретится с твердой поверхностью при скорости 3,69 мили в секунду. Это не обеспечит сохранности моих механизмов, существования пассажиров и выполнения заданной программы.
