Михаил Тырин - Истукан
- И что ж, ты всякий раз колешь это стекло?
- Нет. - Меринов пошарил в карманах и, не найдя там платка, промокнул нос посторонней промасленной тряпочкой. - Это тормозная рукоять для особых случаев. А так я опять через синусы снаряд останавливаю.
- Мудрено, - снова вздохнул Жбанков.
Инженер в этот момент прекратил разговор, потому что в его тумбе затрезвонил какой-то звонок и пришлось срочно заниматься управлением. А через полчаса купец почувствовал, что не нужно больше держаться за всякие выступы из страха улететь к потолку. Тело начало обретать долгожданный вес.
Когда стало возможным передвигаться на собственных ногах, Петр Алексеевич взял Гаврюху и направился в кабину, где лежал пассажир, чтобы увидеть, в каком состоянии теперь пребывает тело. Вслед за ними увязался и дед Андрей.
В кабине царил неописуемый беспорядок. Все имущество пассажира, не будучи закрепленным, разлетелось и теперь лежало на полу как попало. Сам хозяин, вернее, тело его покоилось все там же, на лежанке, раскинув в стороны руки и ноги. Уши его беспомощно лежали на подушке. В воздухе висел чужой, неприятный запах, переходящий в отвратительный.
- Завонял уже, - прошептал дед Андрей, перекрестившись.
- Надо бы его... - купец поморщился, - куда-нибудь деть.
- В самом заду есть кабины, где прежде сухая рыба была, - отозвался приказчик. - Там и прохладно, и запах уже такой рыбный, что ничем не перебьешь.
- Да, - согласился Жбанков. - Пусть Вавила его туда сам и переправит. И еще - надобно здесь порядок опять установить. А то как-то неприятно, нехорошо...
Дед Андрей шагнул в глубь нумера и поднял с пола одну коробку, чтоб водрузить на надлежащее ей место. Но, не найдя такого, бросил обратно. Беспорядок был столь безнадежный, что прямо-таки опускались руки.
- Позову Степана, что ли, - проговорил Жбанков, выходя в коридор. Вместе вам сподручнее будет.
Ему хотелось поскорее покинуть кабину, где лежал покойник, где воняло и повсюду были разбросаны вещи.
- Эге! - воскликнул вдруг дед и замер на месте.
- Что? - всполошился купец.
- Идол-то... Мы его не на то место ставили.
- Что ты такое говоришь, - нахмурился Жбанков, с неохотой опять заходя в дверь.
- Точно так говорю. Мы его в угол привязывали, а сейчас он где?
Жбанков пригляделся, и действительно: идол стоял в трех шагах от той скобы, к которой его крепили.
- А веревки-то! Веревки где? - еще больше запаниковал дед.
- Да что ты, право, раскудахтался, - сердито произнес Петр Алексеевич. Ну, ослаб узел, веревки упали, и эта глыба сдвинулась. Чего шум теперь зазря поднимать?
Гаврюха тоже прошел на середину нумера и разгреб вещи ногой.
- Вот, - сказал он и поднял с пола обрывок веревки длиной в пол-аршина.
- Святая богородица! - воскликнул дед, и голос его стал от волнения хриплым. - Уж не покойник ли...
Не дожидаясь продолжения, Гаврюха приблизился к телу чужеземца и склонился, зажав нос пальцами.
- Ничего не замечаю особенного, - сообщил он через некоторое время. Мертв, как доска.
- Ты его пощупай, пощупай, - посоветовал дед Андрей шепотом. - Может, он еще теплый, может, кровь еще бьет?
Гаврюха распрямился и сделал шаг назад.
- Сам щупай, - громко сказал он.
- Да ну вас к лешему! - решительно проговорил Жбанков, собираясь уходить. - Понапридумали страстей, сами себя запугали, тоже мне... Ну, мало ли, снаряд обороты делал, веревки и не удержали такую махину, порвались. Пойду я в залу. Сейчас велю Степану прийти, чтоб нумер прибрать.
Он повернулся и быстро зашагал по коридору. Все же ему было не по себе. Первобытный страх, с которым воспринял дед Андрей необъяснимые перемещения идола, оказался сильней, чем любые разумные доводы, и передался Жбанкову во всей полноте. А дело меж тем клонилось к вечеру, и с этими суеверными мыслями предстояло еще засыпать.
Но, как ни странно, спать ему в ту ночь удалось вполне сносно. Усталость помогла изгнать из мыслей всякую чертовщину. Наутро дед Андрей доложил, что все сделано, как было велено: мертвец обернут в рогожу и переправлен в кабину для грузов, порядок в его нумере восстановлен, все вещи сложены и закреплены. Так что, если вдруг хватятся родственники или лица, имеющие к погибшему интерес, можно будет им отчитаться, что все вещи и документы сохранены в целости.
Говоря об этом, дед как-то странно заглядывал Жбанкову в глаза, словно хотел сказать что-то необходимое, но боялся ошибиться и внести этим напрасное беспокойство.
- Что ты, брат, все егозишь? - не выдержал наконец Петр Алексеевич.
Дед тут же весь подобрался, распрямился, только что руки по швам не положил.
- Мы когда со Степаном прибирались, - тихо сказал он, сохраняя на лице очень заговорщицкое выражение, - мешка с червонцами нигде не нашли.
- Да как же... - растерялся купец. - И где он мог пропасть?
- А где? - ехидно ответил дед. - Рыжий черт один с покойником оставался, когда я за вами бегал.
- Вот как? - Глаза Жбанкова сузились, а голос окреп. - Что ж... Надо тотчас устроить ему дознание.
- А нечего и устраивать, - мстительно произнес дед. - Степан уже глядел. Червонцы у рыжего под матрасом схоронены.
- Вот же бестия! - не выдержал Жбанков.
- То-то бестия. Я завсегда говорил, что он разбойник и каторжник.
- Ну, вот что. Вы пока шума не делайте. Дайте до дома добраться. А уж там устроим все процедуры, как полагается. И червонцы эти вместе с полицмейстером будем доставать.
- Это мудро, - согласился дед. - Я, признаться, Вавилу уже опасаюсь. Ежели начнем его сейчас приструнять, он того и гляди всех по очереди перережет.
- Оно так, - кивнул купец. - Потому и не будем сейчас следствия чинить. Обождем до дому.
Вавила, конечно, заметил, что кое-кто из команды общается с ним теперь с некоторым напряжением. Но отнес это за счет нечаянно убитого пассажира. Понимая свою вину, он стал меньше задираться и лезть на рожон. Возможно, роль в этом сыграло и то, что червонцы теперь покоились под его матрасом и оставалось только спокойно дотерпеть до дома, чтоб воспользоваться всеми благами жизни. Вопрос с полицией он надеялся как-то уладить.
И это улаживание начал прямо после обеда.
В один прекрасный момент он подошел к купцу с самым невинным видом.
- Петр Алексеевич, - печально проговорил он. - Небось тоже огорчаешься из-за чужеземца?
- Еще спрашиваешь! - со злостью отвечал Жбанков.
- Беда... - вздохнул Вавила. - Теперь небось и люди заговорят, что купец летал к планетам за выгодой, а привез покойника.
- Ты нарочно пришел, душу мне травить? - рыкнул Жбанков. - Пошел с глаз!
- Да, пойду, пожалуй, - поспешно согласился Вавила, но не ушел. Вместо этого опять начал рассуждать: - И наверное, в полицейское ведомство таскать начнут, спрашивать то да это...
