Ник Горькавый - Теория катастрофы
Человек с измученным лицом помолчал, собираясь с силами. Никки посмотрела на Джерри и испугалась.
— Я уехал с тобой на Луну... для твоей безопасности и чтобы показать ИМ: я отошёл от дел... Это сработало — на три года, но вот ОНИ снова зашевелились. Поэтому я отправляю тебя к Тиберию и даю мамин медальон со всеми материалами. Наверное, это тебя как-то вовлекает, но я не способен выбросить свою книгу в мусорное ведро. Из-за неё погибла Натали. Я не могу допустить, чтобы убийцы остались торжествующими и безнаказанными... и собираюсь опубликовать книгу... или использовать её как-то по-другому... через несколько лет — как только ты станешь взрослым и самостоятельным.
Человек вздохнул.
— Почему ОНИ снова всполошились? Я этого не понимаю и не знаю — что ОНИ ещё предпримут. Я постараюсь подготовиться, как смогу... Главное — подстраховать тебя и найти безопасное место. Но это так трудно — безопасное место... Я объясню всё детальнее в письме, которое ты найдёшь в спине своего робота, если со мной что-нибудь случится. Чип медальона — дубль на крайний случай. Если ты слушаешь эту запись, значит, меня... уже нет. Тогда — извини, сынок, я оказался плохим отцом для тебя и погубил маму и себя. Значит, ты остался один, и тебе сейчас очень трудно...
Джеррин отец сделал паузу и всмотрелся в экран усталыми голубыми глазами:
— Будь счастлив, пожалуйста.
На этом запись кончилась, а на экране высветились информационные блоки с общим названием «Будущее как оружие».
Никки перевела взгляд на друга и закричала:
— Джерри, Джерри! — и прикусила губу. Ответа она не дождалась.
— Я сейчас приду, держись! — и Никки выбежала из комнаты. Она спешила в аптеку под биологическим корпусом.
Когда запыхавшаяся Никки вернулась, то ужаснулась, увидев, что произошло за несколько минут её отсутствия.
Вместо улыбчивого высокого Джерри в полумраке сидел снова тот госпитальный сутулый мальчишка — с потухшими тоскливыми глазами, с тенями на впалых щеках. Он мерно покачивался на краешке кровати и тихим монотонным голосом бормотал какие-то страшные цитаты из истории болезни:
— ...вдавленные переломы черепного свода... разрыв диафрагмы и буллезная эмфизема... оскольчатые переломы лопаток...
Никки потрясла его за плечи:
— Джерри, пожалуйста, очнись!
Прошло немало времени, прежде чем Джерри перевёл на неё невидящий взгляд, пропитанный болью, и тихо сказал:
— Она жила ещё два часа, измученная и разбитая... а отец выкарабкался, но стал хромым и всё время болел... Его душа осталась навсегда искалеченной... Он держался только из-за меня... Оказывается, это была не авария... Кто-то так решил... взял и вычеркнул моих родителей... Мы ИХ найдём, и ОНИ будут прокляты...
— Пожалуйста, выпей это.— Никки поднесла ему стаканчик с лекарством, за которым она бегала в медотсек. Джерри послушно проглотил. Через несколько секунд его глаза погасли и медленно закрылись.
Никки долго сидела в темноте и пыталась понять — почему существуют в мире люди, способные считать убийство частью бизнеса? Случайно ли они встретились с Джерри — два одиноких обломка когда-то весёлых и счастливых семей? Может, у них обоих один и тот же враг? Слишком уж похож в обоих случаях почерк и уровень преступников — чтобы сбросить небольшой астероид на лунную обсерваторию в обход автоматических телескопов и лазерных распылителей, нужны немалые усилия. Это даже сложнее, чем сбить одинокий исследовательский корабль, на котором она летела с родителями. А перепрограммирование кибергрузовика очень похоже на перекодировку зрения робота-ремонтника, напавшего на неё в госпитале.
Девушка гладила волосы заснувшего Джерри и шептала бессмысленное, но всегда успокаивающее:
— Всё будет хорошо...
Только вот её собственную шею то и дело охватывало огненным кольцом фантомной боли.
Джерри проснулся внезапно — как от толчка. Он лежал в кровати, и яркий свет лунного дня заливал комнату. Джерри вспомнил медальон, худое лицо отца и его печальный голос... Юноша закрыл глаза и застонал от боли. И неожиданно услышал:
— С добрым утром, Джерри...
Он резко повернул голову, и брови его изумлённо поднялись: Никки была рядом и смотрела на него блестящими глазами.
— Никки! — ошеломленно воскликнул Джерри.— Ты... здесь?
— Да, как-то так нечаянно получилось,— дрожащим робким голоском сказала Никки.— Извини... без твоего разрешения... я сейчас же уйду...
Хитрый голос Маугли был полон мнимой вины. Джерри невольно улыбнулся зеркальности прошлого и настоящего:
— Я тебе уйду... — и с огромным облегчением зарылся лицом в хрустальные волосы, прячась от вчерашних свинцовых воспоминаний. Никки, обняв его, стала перебирать каштановые пряди Джерри и напевать странную песенку:
Чей нос? — Саввин!
Куда ходил? — славить!
Что выславил? — копеечку!
Что купил? — пряничек!
Тяжёлый мрак, навалившийся на Джерри, отступил и растаял.
Двоих победить в сто раз сложнее. Поэтому мрак решил подождать своего часа.
— Я бы сейчас от какого-нибудь пряничка не отказался,— отозвался Джерри, вдруг почувствовав сильный голод.
— Сейчас приготовлю завтрак, мой Лев,— весело сказала Никки и показала на стены вокруг: — Впечатляющая галерея!
Джерри смутился и покраснел. Вливаясь в окно с раздёрнутыми шторами, день раскрыл его тайну: стены комнаты Джерри были увешаны Никкиными портретами. Здесь были обе фотографии из знаменитого номера журнала «Юный Астроном» с космологической статьей Никки и ещё множество других, которых девушка никогда не видела. В том числе: «Задумчивая Никки», «Смеющаяся Никки», «Летящая Никки», «Никки, спящая на пляже», «Никки со сложенными крыльями», «Никки, дремлющая на лекции», «Никки, почёсывающая затылок», «Улыбающаяся Никки», «Усталая Никки», «Никки с мечом», «Сердитая Никки», «Мечтательная Никки».
Фотографии были сделаны и выбраны мастерски. Каждая из них была — как бы это вернее сказать? — Сердцебиение. А может — СердцеЗамирание.
— Вот почему ты ни разу не приглашал меня в свою комнату! — протянула Никки.
— Никки,— хрипло сказал Джерри,— ты можешь подумать, что это... ну там... любовь или как... но на самом деле — это болезнь. Мне Робби объяснил по-дружески. Это человекозависимость или одержимость. У меня была глубокая депрессия из-за смерти родителей, а ты появилась и спасла меня... заполнила собой пустоту. Теперь ты — краеугольный камень моей жизни и психики. Если ты исчезнешь, то я снова развалюсь на куски, может быть, окончательно... Чем дальше, тем больше зависимость от тебя нарастает. Это ни к чему тебя не обязывает. Просто знай, с кем имеешь дело — с сумасшедшим, который не может жить без тебя.
