Роберт Джордан - Конан Разрушитель
Неожиданно по дворцу пронесся крик. Кричала девушка. Еще раз, снова и снова. Конан вскочил на ноги, схватившись за меч. Он заметил, как напряглись телохранители принцессы, и понял, что только его резкое движение стало причиной этого. Крики, казалось, не заставили бы их даже моргнуть глазом.
- Это моя племянница, - торопливо сказала Тарамис. - Дженну мучают кошмары. Сядь, Конан. Садись. Я вернусь, когда успокою ее.
И, к удивлению Киммерийца, принцесса Заморы выбежала из комнаты.
Тарамис не нужно было бежать далеко, Просто злость замедлила ее бег. Она уже думала, что с кошмарами покончено насовсем.
Ее племянница свернулась клубочком в середине кровати, нервно всхлипывая в неясном свете луны, проникавшем через высокие узкие окна. Тарамис не удивилась, не обнаружив рядом с девушкой никого из прислуги. Все во дворце знали, что только она может справиться с ужасными видениями, мучившими Дженну. Принцесса наклонилась над постелью и положила руку на плечи девушки.
Дженна, вздрогнув, проснулась, увидела Тарамис и обхватила ее руками.
- Так это был сон, - всхлипнула она, - такой ужасный сон!
Дженне еще не исполнилось и восемнадцати, она была стройна и красива, но сейчас большие темные глаза были наполнены слезами, а полные губы все никак не переставали вздрагивать.
- Да, всего лишь сон, - Тарамис ласково гладила девушку по длинным черным волосам, - не больше, чем сон.
- Но я видела... видела, что...
- Тссс. Тихо, Дженна. Успокойся. Завтра тебе отправляться в путь. Нельзя, чтобы какой-то сон мог испугать тебя.
- Но мне действительно было так страшно.
- Тихо, малышка, спи.
Тарамис кончиками пальцев чуть сжала голову Дженны и запела что-то чуть слышно, почти про себя. Потихоньку всхлипывания затихли, прекратилась дрожь. Когда дыхание вновь стало ровным дыханием спящего человека, Тарамис встала. Уже сто раз она думала, что кошмары и воспоминания о них ушли навсегда. Но проклятый сон каждый раз напоминал о себе. Тарамис сжала голову руками. Дженна была той, о ком говорили Свитки, и это сейчас - самое важное. Ничего, на этот раз наверняка удалось отогнать кошмарный сон надолго. Наверняка. Всю жизнь Тарамис шла этим путем. С самого детства. Как только она стала осознавать себя, ее тетя, принцесса Элфайн, начала учить ее тем двум вещам, с помощью которых женщина может стать сильной: искусству обольщения и колдовству. Когда Элфайн умерла, Тарамис, которой не было еще и десяти лет, не появилась на церемонии погребения. Старшие думали, что ребенку просто стало невыносимо тяжело от потери. На самом же деле она в это самое время обшаривала личные покои тети в поисках волшебных фолиантов и всяких магических штучек, собиранию которых Элфайн посвятила свою жизнь. Там-то она и нашла Свитки Скелов. В ближайшее же полнолуние она начала работу, которая длилась двадцать лет, а сейчас была близка к завершению.
Неожиданно она почувствовала, что в дверях комнаты стоит Бомбатта и смотрит в одну точку - на девушку в постели. Она быстро подошла к нему и взяла его за руки. Секунду он еще сопротивлялся, а затем позволил вывести себя в темный коридор.
- Так ты даже не считаешь нужным больше скрывать это? - сказала она с презрительным спокойствием. - Ты возжелал мою племянницу. Я все вижу. Так что не пытайся отрицать это.
Он, словно башня, возвышался над нею, но при этом переминался с ноги на ногу, как мальчишка, ждущий наказания от учителя. Наконец он промычал:
- Я ничего не могу с собой поделать. Ты - огонь и страсть. Она невинность и чистота. Я ничего не могу поделать.
- И она должна оставаться невинной. Так сказано в Свитках Скелов.
На самом же деле Свитки вовсе не требовали от Дженны девственности. Речь шла о другой чистоте. Чистоте души. Она не должна была никому желать зла или предполагать, что кто-то может причинить ей боль. Ее жизнь в затворничестве помогала поддерживать ее в таком душевном покое. Но Тарамис поняла, что происходит с Бомбаттой, задолго до того, как он сам осознал, что с ним.
- Да, даже если бы и не эти Свитки, - сказала она ему, - ты - мой, и я не собираюсь делить то, что принадлежит мне. Ни с кем.
- Мне не нравится, что ты там наедине с этим вором.
- Наедине? - Тарамис рассмеялась. - Четыре твоих лучших стражника стоят наготове, чтобы охладить его или изрубить на куски, если он задумает причинить мне вред.
Мужчина что-то пробормотал про себя, и она нахмурилась:
- Говори так, чтобы я слышала, Бомбатта. Не люблю, когда от меня что-то скрывают.
Он долго молча смотрел на нее, сжигая взглядом, прежде чем заговорить:
- Я не могу избавиться от мысли о том, что этот вор смотрит на тебя, хочет тебя, быть может, даже прикасается к тебе...
- Ты, кажется, стал забываться. - Каждое слово вылетало словно острое лезвие.
Бомбатта отступил на шаг, а затем рухнул на колени, склонив голову:
- Прости меня. Но ведь этому Конану нельзя доверять. Он чужеземец, вор.
- Идиот! В Свитках ясно сказано, что Дженну должен сопровождать вор с глазами цвета неба. Другого такого в Шадизаре не найдешь, да и, пожалуй, во всей Заморе. А ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Будешь точно следовать предписаниям Свитков. Точно!
- Как прикажешь, - пробормотал он. - Я повинуюсь.
Тарамис погладила его по голове. В этом движении было не больше нежности, чем в поглаживании одной из борзых ее своры.
- Ну разумеется, Бомбатта.
Она чувствовала, что победа уже близка. Рог Дагота будет принадлежать ей. С ним она обретет истинную силу и бессмертие. Это чувство словно пронизывало ее. Ее руки вздрагивали на волосах Бомбатты. Она глубоко вздохнула и сказала:
- Будь уверен, все будет так, как я говорю. А сейчас - отправляйся к себе и ложись спать, и пусть тебе снится твоя победа.
Неподвижно стоя на коленях, Бомбатта смотрел, как она уходит по коридору. Его обсидановые глаза поблескивали в темноте.
Конан вскочил, когда Тарамис вошла в спальню.
- Как твоя племянница? - спросил он.
- Ей лучше. Она спит.
Чувственная женщина лишь слегка приподняла руку и махнула ею в воздухе. Все четверо телохранителей вышли, не произнеся ни слова.
- А как ты, вор? Ты спишь или бодрствуешь? Уже поздно, а ты почему-то решил поговорить о моей племяннице.
От резких шагов разрезы ее одеяния распахивались, открывая взгляду ничем не прикрытую кожу.
Киммериец смотрел на нее с сомнением. С трактирной девушкой или даже с дочкой богатого купца вопросов бы не возникло, веди она так себя. Но что касается принцесс - тут у него опыта не было.
- Да ты мужчина или нет? - рассмеялась она. - Или видение твоей несравненной Валерии вконец истощило твою мужскую силу?
