Дмитрий Савочкин - Тростниковые волки
– Скажем, я не стремлюсь сейчас найти жетон. Мне нужно найти человека, который сумеет определить местонахождение второй половины жетона с наибольшей вероятностью. Итак, кто, если не вы? Есть такой человек?
Я задумался.
Чёрт, речь всё-таки шла не о колоколах. Там я мог прикинуться веником, сослаться на авторитеты, насоветовать литейщиков или мастеров, отослать к книгам. Но здесь я был бессилен. Приходилось признать холодную правоту его слов: если он хочет получить максимальную вероятность, то лучше меня ему никого не найти.
– Слушайте, – начал я вместо ответа, – я давно уже этим не занимаюсь…
– А по моей информации, не так уж давно. Я понимаю, все мы время от времени хотим перемен. Я сам много раз менял сферу своих занятий и области интересов, можете мне поверить. Вы сейчас занимаетесь… кажется… колоколами? Что ж, ваше дело, ваше дело. Но теперь поставьте себя на моё место. Мне нужен кто-то, кто попытается сделать нечто и у кого есть наибольшие шансы на успех. Наибольшие шансы на успех у молодого человека, который стоит сейчас напротив меня. Поэтому я и предлагаю вам деньги за то, что вы просто попробуете сделать это нечто. Разумеется, в рамках, которые определите для себя сами и с соблюдением всех необходимых формальностей, законов и правил. Я хочу вас нанять.
Он замолчал, и я вздохнул. В глубине души я уже понял, что мне не отвертеться, что меня засасывает это дело, но всё же стоило сделать последнюю попытку:
– Честно говоря, я не улавливаю никакой связи между вашей погиб… хм… дочерью и этим жетоном.
– А вам и не нужно улавливать эту взаимосвязь. Внутри она слишком сложна. Снаружи она выглядит следующим образом: в тот момент, когда вы поймёте, где находится вторая половина жетона, вы сумеете найти мою дочь. Не важно, что вы сами об этом думаете, – я это знаю. Поэтому и предлагаю вам работу. Скажем, на следующих условиях: вы попробуете найти жетон, а вместе с ним и мою дочь и потратите на это две недели вашего времени. Не больше и не меньше, если вы, конечно, не найдёте их раньше. Я заплачу за эти две недели. – Он поставил коньячный бокал на столик, достал из внутреннего кармана пиджака чековую книжку и ручку и быстро, словно одним росчерком, написал сумму, затем вырвал чек и протянул его мне. Сумма была из тех, какие видишь на реальных финансовых документах раз в жизни, не больше.
Караим продолжил:
– Если вы за две недели ничего не находите, то мы считаем наш договор завершённым. Вы ничего мне не должны. Если же вы определяете местонахождение жетона, то немедленно звоните мне, и я плачу вам ещё столько же.
– А если я найду жетон, но так и не найду… хм… вашу дочь… Что тогда?
– Клёст, вы очень сообразительный молодой человек. Но поверьте мне – не пытайтесь сейчас понять, а просто поверьте на слово, – есть вещи, которые знаю и понимаю я и которых не знаете и не понимаете вы. Найдите вторую половину жетона. И вы получите вторую половину гонорара. Не найдёте – что ж, я буду знать, что сделал всё, что было в моих силах.
– Почему же только две недели? Я думаю, тут многих лет может оказаться недостаточно…
– Если вы не найдёте жетон за две недели, думаю, вы не найдёте его никогда. Тогда вы просто оставляете себе эти деньги и забываете обо мне навсегда. Не думаю, что после этого судьба ещё когда-либо сведёт нас вместе.
Он замолчал, но теперь его молчание приобрело ярко выраженную окраску – ожидающую. Я должен был сказать своё слово. Да или нет. Я засунул руки в карманы джинсов и медленно пошёл по комнате, рассматривая картины и украшения на стенах, чтобы хоть как-то потянуть время.
– Разумеется, – вдруг снова заговорил Караим, будто сообразивший, что не сказал ещё что-то важное, – ваш гонорар будет заплачен официально, с уплатой всех налогов. Я знаю, как трепетно вы к этому сейчас относитесь.
– А те наличные, что вы мне передали? – спросил я, рассматривая стены.
– Ну, во-первых, это отдельная сумма, за нашу нынешнюю встречу. А во-вторых, вам в любом случае нужны будут наличные на расходы. Я дам вам достаточную сумму, чтобы покрыть все расходы и для вас, и для других…
– Каких других?
– Ну, полагаю, вам понадобится помощник… – он уловил мой взгляд, направленный на «Венеру», – или помощница. А может быть, даже несколько.
Я повернулся к нему:
– Две недели?
– Да, две недели.
– Я ищу вторую половину этого жетона две недели, а вы платите мне за это сумму, указанную на чеке. Если я нахожу жетон, вы платите мне ещё столько же.
– Да, именно так.
– Вот номер моего счёта, – сказал я и достал из кармана визитку, – перечислите всё сюда.
– Правильно ли я понимаю, что вы согласны?
– Да, мы договорились.
– Отлично. – Он взял мою визитку и посмотрел на часы, стоявшие на полу возле стены. – Оговоренную сумму вам переведут уже сегодня… и я бы не стал на вашем месте тратить время. Две недели – не так уж много на поиск столь маленькой вещицы.
Это он мне рассказывает!
Караим провёл меня до выхода, ещё раз попрощался, предложил созвониться через неделю и постоял на площадке, пока двери лифта не закрылись; в последний момент он попросил не терять его половину жетона. Пол у меня под ногами дрогнул, и по телу разлилась лёгкость полуневесомости. Пока лифт спускался на первый этаж, я успел передумать, кажется, тысячу мыслей и перебрать в уме тысячу возможностей. Да, Караим не походил ни на одного из всех моих предыдущих заказчиков. Угадать его мотивы я даже не пытался. Вопрос состоял в том, что делать дальше. Конечно, вторую половину жетона я не найду. Это никому не под силу. Но просто сбежать с деньгами я не мог тоже. У меня, в конце концов, есть какая-то профессиональная гордость, даже если дело касается давно оставленного мной занятия. Во рту все еще стоял приятный привкус того, что я лучший в каком-то деле и оказался здесь именно по этой причине. Привкус, из-за которого я и согласился на всю эту авантюру.
Внизу меня встретил всё тот же старик-консьерж, перепуганно сообщивший мне, что всё, он теперь отключает, к хозяину никого больше сегодня не будет. Я постоял несколько секунд перед дверью, даже взялся за ручку, но в конце концов подумал: почему бы и нет? Если мне платят за это деньги – и деньги немалые, чёрт возьми, – я просто обязан убедить себя в том, что сделал всё, что мог, и ни одним действием меньше. Я повернулся и подошёл к каморке консьержа.
– Послушайте, – начал я, – меня тут хозяин… Нанял кое-что выяснить… Относительно его погибшей дочери… Вы ведь её знали?
Консьерж промычал что-то нечленораздельное.
– Мне нужно уточнить некоторые детали… Вы мне не ответите на пару вопросов?
