Стивен Кинг - Твари
Несколько секунд в зале супермаркета царило молчание.
Внезапно целое созвездие лун вспыхнуло снаружи: включились фонари на автостоянке, питание к которым, видимо, подводилось подземными кабелями.
- Не ходите туда! - завопила миссис Кармоди своим каркающим голосом. Там - смерть!
Желающих спорить с ней не оказалось.
Снаружи донесся ещё один крик, приглушенный расстоянием, и Билли вздрогнул, прижимаясь ко мне.
- Дэвид, что происходит? - спросил Олли Вике,, оставив свое место у кассы. На его гладком круглом лице застыли крупные капли пота. - Что это?
- Если бы я знал, черт побери! - не сдержался я.
Олли выглядел очень испуганным. Жил он один в симпатичном маленьком домике на берегу озера Хайлэнд, любил заходить в бар у Приятной Горы. На мизинце левой руки Олли носил кольцо с сапфиром.
- Ничего не понимаю, - выдохнул он.
- Я тоже. Билли, у меня руки отрываются... Придется поставить тебя на пол. Я буду держать тебя за руку, о'кей?
- Мама... - прошептал он.
- С ней все в порядке, - сказал я. Надо же было что-нибудь сказать.
Мимо нас прошел старик, хозяин комиссионного магазинчика, что рядом с "Рестораном Джона", как всегда, в свитере с названием колледжа, который он носил круглый год.
- Это одно из тех ядовитых облаков... Заводы в Рамфорде и Саут-Парке... Химикалии... - буркнул он и двинулся дальше по проходу мимо лекарств и туалетной бумаги.
- Надо смываться отсюда, Дэвид, - нервно сказал Нортон, впрочем, без всякого убеждения в голосе. - Что ты думаешь, если...
Тут нас тряхнуло. Ногами я почувствовал странный тяжелый удар, словно здание неожиданно упало с высоты фута в три. Музыкальным звоном отозвались бутылки, падая с полок на плиточный пол. От одной из секций витринного стекла откололся стеклянный клин, и я заметил, как прогнулись и коегде расщепились деревянные рамы, удерживающие стекла.
Вой пожарной сирены внезапно оборвался. Люди настороженно молчали в наступившей тишине, словно ждали чего-то, чего-то худшего.
- Эй, люди! - крикнул Нортон. - Слушайте все!
Люди стали оборачиваться. Нортон поднял руку с раскрытой ладонью над головой, словно политический деятель, произносящий слова присяги.
- Выходить на улицу сейчас опасно!
- Почему? - выкрикнула какая-то женщина. - У меня дома дети. Мне нужно к ним.
- Там, на улице, - смерть! - вылезла в проход миссис Кармоди. Она встала рядом с уложенными у окна двадцатипятифунтовыми мешками с удобрениями. Ее лицо показалось мне припухшим, словно его раздуло изнутри.
Какой-то подросток толкнул её, и она, удивленно хрюкнув, осела на мешки.
- Заткнись, ты, карга старая! Несешь всякую чушь собачью!
- Прошу вас! - продолжал Нортон. - Если мы немного подождем, туман развеется и мы увидим...
Ответом послужил шквал противоречивых возгласов.
- Мистер Нортон прав, - поддержал я, стараясь перекричать шум. Давайте наберемся терпения.
- Я думаю, это было землетрясение, - сказал мягким голосом мужчина в очках. В одной руке у него были сверток пирожков с мясом и пакет с булочками, другой он держал за руку маленькую девочку, может быть, на год моложе Билли. - Честное слово, землетрясение.
С какого-то стеллажа, видимо, откинутая на самый край ударом, землетрясением или чем бы это там ни было, упала запоздавшая банка, громко и неожиданно загремев на полу. Билли расплакался.
- Я хочу домой! Я хочу к ма-а-аме!
- Будь добр, заткни ему пасть, - рявкнул Бад Браун. Глаза его быстро, но бесцельно метались из стороны в сторону.
- А в зубы не хочешь? - осведомился я.
- Дэйв, ну пожалуйста... Лучше от этого не будет... - проговорил Нортон, думая о чем-то другом.
- Очень жаль, - сказала женщина, кричавшая про детей. - Мне очень жаль, но я не могу здесь оставаться. Мне надо домой, к детям.
И она медленно обвела нас всех взглядом. Блондинка с привлекательным лицом.
- Ванда должна смотреть за маленьким Виктором, понимаете? Ванде всего восемь, и она иногда забывает... Забывает, что ей положено смотреть за ним, знаете?.. А маленький Виктор... Он любит включать конфорки на плите; там загораются такие маленькие красные лампочки... Ему нравятся лампочки...
А иногда он выдергивает вилки из розеток... А Ванда... Ей надоедает смотреть за ним... Ей всего восемь... - женщина замолчала и вновь посмотрела на нас. Должно быть, мы казались ей шеренгой безжалостных глаз, не людей, а одних только глаз. - Неужели никто не поможет мне? - вдруг закричала она.
Губы её задрожали. - Неужели... Неужели никто не проводит женщину до дома?
Никто не ответил. Женщина переводила взгляд своих несчастных глаз с одного лица на другое. Какой-то толстяк шагнул было к ней, но жена рывком дернула его назад и крепко схватила за запястье.
- Вы? - спросила блондинка Олли.
Тот отрицательно покачал головой.
- Вы? - обратилась она к Баду.
Бад накрыл рукой калькулятор, лежавший на прилавке, и промолчал.
- Вы? - повернулась она к Нортону, и он начал что-то говорить своим сильным адвокатским голосом о том, что нельзя, мол, так, сломя голову... Женщина махнула на него рукой, и он смущенно замолк.
- Вы? - спросила она меня, и я снова взял Билли на руки, держа его как щит, будто пытался отразить этот ужасный взгляд сломленного бедой человека.
- Чтоб вы все сгорели в аду... - прошептала она. Не выкрикнула, а именно прошептала смертельно усталым голосом.
Потом подошла к двери и оттянула её двумя руками.
Я хотел было окликнуть её, но у меня пересохло во рту.
- Э-э-э, леди, послушайте... - произнес парень, накричавший на миссис Кармоди, и схватил её за руку.
Женщина поглядела на руку. Парень, покраснев, отпустил её, и она вышла на улицу. Туман поглощал её, делая бесплотной, оставляя вместо человека лишь размытый набросок фигуры на самой белой в мире бумаге, и никто не произнес ни слова. Какое-то время она была как надпись "Держись правой стороны", плавающая в воздухе: её руки, ноги, светлые волосы стерлись, осталось только пятно красного летнего платья, казалось, танцующего в белом пространстве. Потом исчезло и оно, и никто не проронил ни слова.
ГЛАВА 4
БИЛЛИ расплакался, сквозь слезы требуя маму, и я повел его по одному из проходов, обняв за плечи. Мы остановились у длинного белого холодильника с мясом, расположенного вдоль всей задней стены магазина.
Я сел на пол, посадил Билли на колени, прижал лицом к себе и стал успокаивать. Я говорил неправду, которую родители обычно держат про запас для тяжелых случаев, ту самую неправду, которая так убедительно звучит для ребенка.
- Это не простой туман, - прохныкал Билли, взглянув на меня потемневшими, полными слез глазами. - Да, папа?
- Да, думаю, это не простой туман, - здесь я лгать не хотел.
