Антон Первушин - Дорога к Марсу
В общем, Пряхина была лучшим примером того, что может совершить женщина, находящаяся в равных стартовых условиях с мужчиной, – то есть не рожающая детей и не отвлекающаяся на их выращивание и воспитание.
Неудивительно, что феминистские группировки, обретшие в десятых годах двадцать первого века немалый вес в политике, считали ее своим знаменем.
Ирина и сама считала себя знаменем феминизма. Пока не встретилась с Лиангом Цзунчжэном.
* * *Объект «Ангар» не входил в состав Центра управления полетами, и потому мало кто из цуповцев знал, что за здание расположено неподалеку от них. Оно совершенно не походило на своего тезку, показанного когда-то в американском фильме «Ангар-18», – труба пониже и дым пожиже! – но было не менее засекреченным, и сюда не впустили бы даже советника по космонавтике Пряхину.
Однако полковника Кирсанова впустили. Стоило ему приложить к сканеру вытащенную из портмоне карточку, как замок щелкнул.
– Заносите!
Двое в штатском выволокли из машины бесчувственное тело Николая Цурюпы, протащили сквозь дверной проем и оказались в не слишком длинном коридоре. Коридор был пуст. По обеим сторонам его тянулась череда дверей со сканерами. Никаких табличек возле них не наблюдалось.
Карточка Кирсанова открыла еще один замок.
– Вперед!
Цурюпу внесли в помещение и уложили на медицинский стол, окруженный аппаратурой.
Полковник позвонил по мобильному, и вскоре в кабинете появился человек в белом халате.
– В нем изрядно водяры, – сказал полковник. – Не меньше трехсот грамм.
– Почистим, – буркнул врач. – Вы пока посидите в гостевой.
Трое вышли в коридор, с помощью кирсановской карточки преодолели очередную дверь и угнездились на стоящих в комнате диванах. Двое в штатском принялись обсуждать результаты последнего тура чемпионата России по футболу. Кирсанов сидел молча.
Через какое-то время врач приоткрыл дверь:
– Можно переносить его.
Трое поднялись, проследовали за врачом к лежащему на столе телу и перетащили его в очередное помещение.
Уложили на покрытое синим поролоном ложе, один конец которого заканчивался никелированным цилиндром, окруженным множеством тонких кабелей. Сдвинули ложе так, что голова инженера оказалась внутри цилиндра. Грудь Цурюпы опоясал широкий ремень. Меньшими ремнями пристегнули к ложу руки и ноги.
Врач захлопотал вокруг установки. Вспыхнули индикаторы, послышалось негромкое гудение.
– Возвращайтесь в гостевую, – сказал полковник.
Двое вышли в коридор. Полковник глянул на врача:
– Код обработки зэ-эр двенадцать двадцать пять.
Врач снова обратился к пульту управления.
Гудение чуть усилилось. Тело на ложе содрогнулось, попыталось выгнуться дугой. Ремни спокойно выдержали этот натиск. Потом гудение стихло. Инженер успокоился…
Через пять минут он снова полулежал на заднем сиденье машины. Один из сопровождающих достал из бардачка початую бутылку «Флагмана», нажал пальцами на щеки инженера и принялся лить водку в открывшийся рот. Цурюпа заворчал, но послушно несколько раз глотнул.
Еще через десять минут его, спотыкающегося, но уже определенно держащегося на ногах, втаскивали в квартиру одного из домов жилого микрорайона. Вокруг суетилась жена Цурюпы.
– Что с ним, Алексей Петрович?
– Перебрал чуть-чуть, Светлана Пална, – отвечал Кирсанов. – Проблемы у нас на работе. Ничего, к утру проспится…
Пьяного уложили в постель, и спасители отбыли.
«Хороший ты был инженер-конструктор, Коля, – подумал полковник, выходя из подъезда. – Впрочем, до поры до времени еще и побудешь им…»
Он попрощался с остальными и отправился восвояси.
* * *Взбесившийся грузовик давно остался позади. А может, уже, сходя с орбиты, горел в плотных слоях атмосферы над Тихим океаном.
Впрочем, убедиться в этом сейчас было затруднительно: все отсеки корабля погрузились в кромешную тьму, которую не разрушал ни один работающий дисплей.
Аникеев пошевелился.
Вроде бы кости были целы, хотя тело все еще ныло от перенесенной перегрузки.
Со второй попытки командир нащупал тумблер аварийного освещения. Загорелись плафоны.
Рядом тоже зашевелились.
– Дьябло! – послышался хриплый голос Бруно.
– Экипаж? – сказал Аникеев. Вернее, хотел сказать. Не получилось: горло запаковал ком размером с кулачище. Так, по крайней мере, казалось…
Аникеев прокашлялся и повторил:
– Экипаж?
– Первый пилот в порядке, – послышался голос Булла.
Остальные тоже отозвались, только Жан-Пьер сначала сказал:
– Царапина на носу, – и добавил: – Остальные органы в порядке.
Послышались смешки.
«Похоже, пронесло», – подумал Аникеев.
– Атмосфера в кабине?
– Давление в норме, – сказал Гивенс. – Температура – шестьдесят четыре… Восемнадцать по Цельсию. Можно снять шлемы и прочее.
Члены экипажа принялись стягивать с себя гермокостюмы.
– Теперь я знаю, как себя чувствуют финики, спрессованные в пачке, – заметил Карташов.
– Связь с Землей?
После короткой паузы Гивенс доложил:
– Связь отсутствует, командир. По всем каналам.
«Похоже, не пронесло», – подумал Аникеев.
– Можете определить причину?
Все затаили дыхание.
– Завис центральный бортовой компьютер.
«Хорошо, что у СЖО свой», – подумал Аникеев.
– Справишься?
– Конечно.
Через пару минут на борту корабля вспыхнуло штатное освещение, и командир отключил аварийное.
– А теперь, Эдвард, определись с параметрами нашей орбиты, после чего немедленно заблокируй каналы телеметрии на Землю.
– Ты что, Слава! – воскликнул Карташов. – Волноваться будут!
– Родственникам пока все равно ничего не сообщат. А иные-прочие пусть поволнуются. Не сахарные – не растают!
У Гивенса приказ возражений не вызвал.
– Каналы телеметрии заблокированы, – доложил он вскоре. – Орбита близка к расчетной. Небольшая коррекция – и прибудем точно к месту встречи с Марсом.
– Что ж, господа… – Аникеев добавил в голос толику торжественности. – Нас можно поздравить!
Ответом ему были одобрительные возгласы.
– Нам надо поговорить, командир, – сказал Гивенс, когда все занялись повседневными делами.
Он выглядел растерянным.
– Слушаю тебя, Эдвард.
– Дело в том, что перегрузки такого уровня не могли подвесить бортовой компьютер. А значит, это было сделано умышленно.
– Ты полагаешь, кто-то из наших?
– Не уверен. Но прежде чем «отрубиться» от перегрузки, я кое-что видел…
6
Призраки космоса
Павел Амнуэль
– Вообще-то, я тоже, – немного помолчав, сказал Аникеев.
