Жоэль Шарбонно - Испытание
Сидя на кровати Зина, я пишу записку с объяснением, зачем мне понадобился его прибор, и с признанием в любви к нему. Надеюсь, это не прощание навечно, но уверена, что проститься с ним лично уже не получится.
Теперь, когда все собрано, меня охватывает паника. Завтра я расстанусь со всем тем, что знаю, и окажусь лицом к лицу с неведомым и потенциально опасным. Больше всего мне сейчас хочется залезть в постель и укрыться с головой. Вместо этого я затягиваю и застегиваю рюкзак, закидываю его на спину и возвращаюсь к родным, надеясь насладиться последними часами в их обществе.
Глава 4
Мои братья еще спят у себя в комнате, когда отец будит меня. Я спала урывками и совершенно не выспалась. Я натягиваю коричневые рейтузы, надеваю легкую блузку с короткими рукавами и ботинки, хватаю рюкзак. Мама дает мне выпить стакан молока. Глаза у нее красные, но она больше не плачет, а говорит, что гордится мной. Я заставляю себя не повиснуть на ней при прощании. Мне стыдно за все те моменты, когда я злилась на нее за то, что она не одобряла мое стремление попасть в Университет. Теперь я понимаю, почему она так опасалась моего успеха. Но поздно что-либо менять.
Борясь со слезами, я выпиваю молоко, беру приготовленное мамой яблоко и обещаю написать, как только попаду в город. Отец ждет в дверях. Напоследок я обнимаю маму и выхожу в сырое утро. Еще не рассвело. Мы идем по той же тропе, что накануне. Только через милю отец нарушает молчание.
– Ты хоть немного отдохнула?
– Чуть-чуть. – Не знаю, можно ли назвать отдыхом просмотр тревожных сновидений.
– Скорее всего, Флинт прав: сны – это всего лишь сны.
– Надеюсь, да.
– Я тоже. – Мы поднимаемся на холм рука в руке. – Ты умница. И сильная. Верю, ты успешно сдашь любой экзамен. Главное, не позволяй другим кандидатам оказывать на тебя психологическое давление. Некоторые ребята из нашей колонии были мастера по этой части. Шли на что угодно, лишь бы оказаться первыми.
– Например? – интересуюсь я. В моем классе многие сидели над уроками ночами. Со мной самой такое тоже не раз бывало.
– В моем классе парочка девчонок не брезговали применять яд.
Я споткнулась:
– Яд?
– Не смертельную дозу, а просто чтобы человека мутило на контрольной. В выпускном классе я старался есть только то, что сам приносил из дому.
– Их наказали?
Папа грустно улыбается:
– Они были достаточно умны, чтобы не попадаться. А если бы их и поймали на месте преступления, то, скорее всего, они отделались бы устным порицанием. Трудно наказывать детей за старание спасти семью от бедности.
Следующие несколько миль мы преодолеваем молча: я обдумываю, что вытекает из отцовских слов. Я согласна, что доказательства реальности его снов отсутствуют. Но это… Не могу представить, чтобы хоть кто-то в школе колонии Пять Озер подверг опасности здоровье соученика ради лучшей оценки! Богатых среди нас нет, но голодающих я тоже не знаю. С голодом уже покончено. Если какому-то семейству в Пяти Озерах приходится туго, остальные считают своим долгом оказывать ему помощь. Мир, где можно пойти на отравление соперника ради того, чтобы прокормить семью, для меня немыслим.
Когда мы приближаемся к городской окраине, в небе уже сияют розовые и алые сполохи. Папа обнимает меня за плечи и прижимает к себе.
– Смотри, ешь как следует и не забывай про сон. Это поможет тебе сохранять силы и ясно мыслить.
Я отвечаю на знакомые слова согласным кивком.
Почти на вершине последнего холма он добавляет:
– Осторожнее, Сия, не будь слишком доверчивой. Это – залог успеха.
По-прежнему рука в руке мы выходим на площадь.
Перед домом магистрата стоит огромный черный сухопутный глиссер с гербом Содружества на борту. Томас, Малахия и их семьи сгрудились у хвоста. Малахия нарядился во все самое лучшее: глаженые брючки, надраенные черные туфли, пиджачок поверх рубашечки с воротником. Ослепительно белая рубашка Малахии резко контрастирует с его темной кожей и с понуро опущенными плечами. Видно, что он с трудом сдерживает слезы. Томас выбрал одежду примерно по тому же принципу, что и я: выцветшие серые штаны и белая футболка создают впечатление, будто он собирается поработать на отцовской ферме, а не отправляется в Тозу-Сити. На его красивом лице ничего не прочтешь, мать тщетно пытается привести в порядок его непослушные волосы.
Магистрат Оуэнс и чиновник из Тозу-Сити стоят у носа глиссера. Завидев меня и отца, они приветственно машут. Сегодня на Майкле Галлене облегающий лиловый комбинезон с таким же, как на глиссере, гербом Содружества. Густые волосы собраны на затылке в хвостик, отчего его лицо кажется угловатым.
Магистрат Оуэнс отводит моего отца в сторонку, оставив меня наедине с Галленом. Тот улыбается, и я с удивлением впервые вижу в его глубоких зеленых глазах подобие тепла.
– Нервничаешь перед путешествием, Маленсия?
Меня почему-то удивляет, что он помнит мое имя. Приятная неожиданность!
– Меня больше огорчает то, что я могу подвести колонию, недостаточно успешно выступив на Испытании, мистер Галлен.
– Зови меня Майклом, – говорит он со смехом. – И не волнуйся, все пройдет.
Это он о моих нервах или о заботе о престиже колонии? Возможности уточнить у меня нет, потому что он протягивает руку.
– Можно я уберу твой рюкзак? До Тозу-Сити он тебе не понадобится.
Он держит прозрачный пакетик с двумя серебряными полосками, одна пошире, другая поуже.
– Бери, этой твой идентификационный браслет. Каждому кандидату присваивается для Испытания опознавательный символ, выгравированный на браслете. Будешь носить вот этот, а узкий мы повесим на лямку твоего рюкзака. Так его никто не спутает.
Он закрепляет идентификационный браслет у меня на левом запястье, другой крепит на лямке рюкзака. Потом исчезает в кабине глиссера. Я разглядываю браслет. Он в дюйм шириной, сделан из толстых металлических пластинок. Я знаю, что на нем есть застежка, но на вид ее не отличить от других сегментов. Я выворачиваю запястье и вижу широкий серебряный диск с черной восьмиконечной звездой. В центре звезды стилизованная молния.
– Звезда – символ твоей группы на Испытании. – Голос Майкла заставляет меня вздрогнуть: я не заметила, что он снова стоит рядом со мной. – Ты увидишь других ребят с этим символом на браслете, но молния у тебя одной.
– Эти символы что-то означают? – Я задаю этот вопрос, не подумав. Вдруг ребята из других колоний, исправно поставляющих кандидатов на Испытание, разбираются в значении символов?
Может, Майкл и считает мой вопрос глупым, но не подает виду.
– Восьмиконечная звезда – символ омоложения. Ребята из этой группы демонстрируют способности в самых различных областях. Принадлежать к этой группе просто замечательно. – У него теплая, бодрящая улыбка, и я поневоле улыбаюсь ему в ответ, гадая, в какой группе в свое время состоял он сам.
