Юрий Никитин - Ярость
– Привет, Виктор. Это Леонид. Тебе привет от Фиры. Еще утром прибыли... Я тебе звонил сразу же, но тебя не было.
– До утра никуда не денусь, – ответил я. – Продуктов жена напихала полный холодильник. Даже в магазин не пойду.
В трубке послышались молящие нотки:
– Тогда, может, заглянешь?.. Честно говоря, ты когда заразил меня своим компьютерством, так я и на юге о нем помнил. Только в дверь, сразу за клавиатуру. Включил, а он мне: error в файле таком-то! И цифры пишет так это злорадненько, знает, мерзавец, как я их ненавижу. Ты был прав, надо было бэкапчик сотворить...
– Я сейчас зайду, – пообещал я. – Ты на всякий случай рэстартни, а то и перезагрузись по горячему. Бывает, помогает.
Хрюка вертелась, повизгивала, заглядывала в глаза. Я сбросил на чистую дискету пару системных файлов, Хрюка уже пыталась открыть дверь. Пока я захлопывал, она вихрем пронеслась по коридору, влетела на площадку и торопливо вызвала лифт. Знакомые говорили, что собака у меня удивительная, если научилась сама вызывать лифт, но что тут удивительного, если она в течении пяти лет видела, как я всякий раз нажимал одну и ту же кнопку, а она может сделать это еще быстрее, после чего – улица, простор, свобода, другие собаки... а во-вторых, не зря же говорят, что собаки – продолжение их хозяев. У добрых людей и собаки добрые, хоть и бультерьеры, у раздражительных даже пудели кусаются, ну, а я себя скромно отношу к числу умных...
Говорковы жили двумя этажами ниже. Хрюка обожала бывать в гостях, к тому же полгода тому Леонид завел таксочку Ксюшу, Хрюка обожала ее тискать, мять, валять по дивану и по всей квартире, покрытой толстым ковром.
Леонид открыл, предварительно рассмотрев меня в глазок, Хрюка ворвалась в щель, едва не сшибла с ног, в глубине раздался визг, вопли. Леонид прогудел добродушно:
– Ксюша тоже по ней соскучилась... Слышишь, лижутся!
– Пойдем к компьютеру, – предложил я. – Где он у тебя на этот раз?
В отличие от моей, квартира Леонида огромная, заблудиться можно. Компьютеру он постоянно искал подходящие условия, и я всякий раз находил его четырехсотку на новом месте.
– Если не перебежал за моей спиной на кухню, то в большой комнате, – сообщил он виновато, – мог, конечно, набраться дурных привычек.
Я вытащил дискету:
– Говоришь, error?
– Да... То он доставал меня, чтобы я нажал клавишу any key, я искал ее по всей клавиатуре и даже под нею, а теперь придумал новое издевательство...
Я вставил дискету, но файлы сбрасывать не стал, сперва заглянул в win ini. Леонид смотрел на меня такими же глазами, как я сам смотрел совсем недавно на всякого, кто умел включать и выключать эту загадочную штуку с названием, известным нам раньше только по фантастическим романам. Так и есть, он сумел стереть ненужную программку, но она всобачила часть файлов в Windows, там Леонид, естественно, найти их и стереть не умел.
Собаки шумно возились в соседней комнате, изредка заглядывали, проверяли нас, на кухне звякала посуда, затрещали зерна в кофемолке, в нашу комнату потек горьковатый бодрящий запах.
– Вот, – показал я строчку, – видишь? Эти файлы и требовал компьютер. Можно было интернуть пару раз, и все. Загрузился бы как обычно.
– Боялся, – признался Леонид.
– Он просто тебя предупреждал, что таких файлов не находит, а в win ini они почему-то есть!
– А черт его знает, чего вдруг распредупреждался... Ты извини, что я по такому пустяку.
– Ерунда, – сказал я великодушно. – Знал бы ты, как я сам боялся сперва! Честно говоря, до сих пор видеомагнитофон настроить не умею, таймер вечно отключается, в телевизоре только шесть каналов работает, остальные не нахожу, а вот с компьютером как-то сдружился быстрее.
Из кухни раздался веселый голос Фиры. Тут же примчалась Хрюка, начала хватать зубами, тянуть, возмущаться, что не спешим на кухню, там корм дают, такие неповоротливые, и Леонид сказал с восхищением:
– Умная псяка! Все понимает.
– Работает, – сказал я и пояснил. – На обед звать умеет, значит – служит.
На кухне было светло и чисто, Леонид, как и я, любит яркий свет, в люстре пять лампочек, по широкому столу улыбающаяся Фира расставила на тарелочках десятки крохотных пирожных, бутербродиков, а когда мы расселись, начала разливать душистый кофе. Таксочка кувыркалась на диване, а Хрюка уже сидела возле стола, в черных глазах было нетерпеливое ожидание. Неважно насколько брюхо набито, важно участвовать в совместной трапезе, чтобы приобщиться к кругу высших существ и попытаться повысить свой ранг в этой стае.
– Как отдыхалось? – спросил я дежурное.
– Покажу, – пообещал Леонид.
Мы быстро проглотили по чашечке, сжевали бутербродики, один перепал Хрюке. Леонид кивнул, мы вышли в комнату, где он снял с полки альбом. Я видел, как Фира заулыбалась.
– Я проявлял там же, – объяснил Леонид. – Запирался в ванной комнатке, сам и печатал... Не доверяю такое ответственное дело. Обязательно испортят!
Он уже лет пятнадцать упорно ездил на юг, но не на какой-то западный или восточный, а в привычную Евпаторию. Открытые границы зарплату не прибавили, скорее – наоборот. Сейчас и на Евпаторию собирал целый год.
В альбоме фото разместить явно не успел, навалено кучей, теперь выбирал и подкладывал мне, соблюдая очередность. Вот в аэропорту, вот на трапе, а вот уже сходят на берег Крыма... Снимал Леонид в самом деле здорово, тут он силен так же, как я в компьютере, хоть оба непрофессионалы.
– Это пропусти, – сказал Леонид великодушно, он знал, как все ненавидят рассматривать семейные альбомы, интересные только для самих хозяев. – И это... Начинай с третьего листа.
Глава 6
Здесь снимал явно сам, снимок был великолепен. Фира стояла, совершенно обнаженная, у кромки воды. Волна набежала на щиколотки, со спины падал красноватый свет заходящего солнца, волосы и плечи искрились, словно по ним пробегала плазменная молния. Лицо было в тени, но Леонид поставил ее так, что красный свет выхватывал из тени кончики груди, и те красно и вызывающе приковывали все внимание только к себе.
– Здорово, – восхитился я.
– Это что, – сказал Леонид скромно. – Ты дальше смотри.
На кухне снова засвистел кофейник, Фира вышла, слышно было, как звякают чашки. В закатном зареве Леонид сделал еще с полдюжины снимков, все как на подбор, а Фира позировала хоть и расковано, но помнила, что она – мать пятнадцатилетней дочери: втягивала живот, напрягала мышцы груди, достаточно крупной, чтобы стремиться обвиснуть как уши спаниеля.
– Ну как? – спросил Леонид горделиво.
Фира внесла поднос с кофе, быстро расставила, улыбаясь, чашки, тарелочки с такими же бутербродами. Щечки ее слегка порозовели, она украдкой заглянула в альбом, пытаясь понять, над каким из ее снимков я раскрыл от восторга рот.
