Александр Потупа - Эффект красной черты
Обзор книги Александр Потупа - Эффект красной черты
Александр Потупа
Эффект красной черты
«С чего это глаза у вас, как блюдца…
глаза, как блюдца?»
На мой вопрос ответил мне прохожий:
«То, что я вижу, не объявишь ложью.
Одни сдаются, а другие бьются…»
Президент энергично потер переносицу — движение, означающее бросок в глубокие и, скорее всего, государственного масштаба размышления, движение, зафиксированное тысячами камер, известное всему цивилизованному миру. Но в глазах его застыла ни для каких камер не предназначенная тоска, и Стив Шедоу, помощник по вопросам внутренней политики, известный более под кличкой Тень Президента, понял, что поток этой тоски вот-вот хлынет из круглых и несчастных глаз мудрого Бобби, хлынет и затопит кабинет, а пожалуй, и всю столицу.
«Какому идиоту стукнуло в голову назвать его Веселым Старцем, — думал Стив. — Сейчас этот весельчак начнет ныть и стонать, и его нытье на целую неделю испортит мне настроение. Должно быть, я совершил ошибку, подсунув ему это дело перед самыми каникулами. Старец измотался…»
— Я измотался, Стив, — сказал Президент, и тоска долгого рабочего года, всего президентского срока, и, пожалуй, целой семидесятилетней жизни хлынула через стол. — Я измотался до предела. Ты хорошо обо мне думаешь, Стив, но я не хочу никого видеть. Не хочу никаких срочных дел. Я ценю нашего эвропророка, но не собираюсь его выслушивать. Мне не нужны новости ни хорошие, ни плохие, потому что я не хочу принимать решений. Мне надоели решения… Он может подождать несколько недель. В конце концов…
Стив Шедоу пожал плечами — известный всей президентской команде знак упорства. Потом медленно достал сигарету и закурил, невозмутимо сглатывая поток язвительных и в общем-то справедливых жалоб. «Он делает мне выговор как всякий нормальный босс своему бездельнику-адъютанту, не сумевшему отшить лишнего посетителя, — думал Стив. — И он прав. И все-таки он даром тратит слова. Ему придется принять этого яйцеголового…»
— Не злись, Боб, — сказал он вслух, чувствуя, что первая волна президентской тоски схлынула и должна навсегда рассеяться в прохладе этого кабинета и в тающих от адской жары контурах столицы за толстыми стенами. Не злись, Боб, — как можно спокойней повторил он. — Мне очень жаль, но, боюсь, нам придется уделить нашему общему другу несколько минут.
— Но к чему такая спешка? — уже отступая, хоть и не осознавая этого, спросил Президент. — Если Файтер собирается сообщить о том, что через год я проиграю выборы, он влезет в не слишком подходящий момент. Я не могу срывать эти считанные дни отдыха, не хочу глотать перед каникулами еще одну дозу отрицательных эмоций. Ты меня понимаешь, Стив?
— Вполне, — с неподдельной искренностью ответил Шедоу, ибо он действительно понимал необходимость отдыха и для Президента и для его Тени. — Но, по-моему, Файтер имеет в виду что-то другое. Я думаю, его эвроматы выдали нечто чрезвычайное, иначе он не стал бы соваться сюда в такую жару.
— Чрезвычайное? — удивился Президент. — Но я не просил его составлять прогноз на следующие выборы. Пока не просил! Слушай, Стив, мы действительно многим обязаны этому Файтеру — его предыдущий прогноз помог мне сесть в это кресло. Уверенность, которую внушили нам его электронные оракулы, сберегла каждому по несколько лет жизни, сберегла кучу миллионов… Но я расплатился с ним сполна — вместо жалкой лаборатории он имеет великолепный Эвроцентр и может творить все, что ему вздумается. Но ему мало этого, он хочет распоряжаться моим временем…
Шедоу опять пожал плечами.
— Не в этом дело, Боб. По-моему, речь идет не о выборах. Файтер ничего не желает мне объяснять — вот в чем фокус. Но кроме прогноза на выборы, есть еще кое-что серьезное. Например, программа Эвро-11… И мне показалось…
— А почему я должен копаться в этой ерунде? — Президент понемногу разогревался, и Шедоу понял, что аудиенция состоится. — Разве Джи-Пай недоволен жизнью в моей команде и не может разобраться в проблемах Файтера?
«Это верно, — думал Шедоу, — я и сам не понимаю, почему Файтер не пошел через помощника по науке. Джон Питер Лонски разобрался бы в деле лучше нас с Бобом, и нам все равно придется прибегать к его консультации. И Файтер может заработать пожизненного врага. Джи-Пай никогда не простит ему попытки идти в обход… Разгадка проста — Файтеру нужно попасть на личный прием, и он правильно рассчитал — сейчас это можно сделать только через меня…»
— Я не думаю, Боб, — сказал он вслух, — не думаю, что Файтер заставит нас вникать в тонкости своих программ, хотя ты знаешь, что Эвро-11 отнесена к разработкам стратегического значения. А вдруг утечка информации?
— Но это, черт побери, по ведомству Сэма, — взвинтился Мудрый Бобби, более всего смахивающий сейчас на затюканного шефа мелкой и постоянно прогорающей фирмы. — Объясни мне, Стив, почему ваш президент должен работать за всю свою администрацию, а?
«Если он заговорит еще и в третьем лице множественного числа, если скажет„…нам, президентам, некогда разбираться в мелочах…“, дела Файтера плохи, ему ни за что не добиться положительной реакции на свои предложения, — мелькнуло у Шедоу. — А вправду, что он там хочет предложить? Или попросить?..»
— Ладно, Стив, я его приму, — с вполне восстановившейся твердостью сказал Президент. — Ровно полчаса, потом меня вызовут по международному каналу. Закажи разговор с Салли, кстати, я узнаю, как она там развлекается. И предупреди Джи-Пая и Сэма, чтобы были на месте, — они могут понадобиться. Ну и, конечно, ознакомительное досье и кофе — немедленно. Через сорок минут можешь вести сюда этого Файтера.
«Потрясающе! — думал Шедоу. — В какую-то минуту он снова стал истинным Мудрым Бобби. Он справедливо занимает свое кресло. Первый актер отечества должен находиться именно здесь…»
— И еще! — с улыбкой выкрикнул Президент в спину уходящему Стиву. Вызови врачей, потому что я прибью этого Файтера, если он заставит нас нервничать по пустякам. Даю тебе слово, он вылетит отсюда с переломанной челюстью, если станет бубнить о срывах в работе или клянчить дотацию в паршивые полмиллиона…
Вслед Стиву Шедоу выкрикивал фразы уже не Мудрый Бобби, а Веселый Старец, который и вправду был некогда приличным боксером и даже хотел уйти в профессионалы. В те добрые варварские времена, когда удар в голову не карался годичной дисквалификацией и пятитысячным штрафом, когда сокрушенные мозгохранилища вызывали восторженный рев миллионных зрительских аудиторий…
