Дмитрий Самохин - Выбор жанра
Обзор книги Дмитрий Самохин - Выбор жанра
ДМИТРИЙ САМОХИН
ВЫБОР ЖАНРА
По земле струился густой смог, обволакивающий дома словно подарочной ватой.
Пахло гарью.
Гарри курил трубку, раскачиваясь в кресле-качалке на террасе ветшающего дома. Гарри купил этот дом двенадцать лет назад в рассрочку. В этом году он внес последнюю сумму выплат, а дом уже разваливался.
Гарри нравился запах костра, ставший доминирующим в букете августовских ароматов. Это был его сорок второй август, и он был окрашен в тона печали. Близилась осень. Вдыхая дым табака, Гарри качался и размышлял о своей жизни, которая длинным отрезком лежала за его плечами и затуманенным рельсом уходила в будущее. Что он успел сделать? Зачем жил? Для чего все это?
На кухне гремела сковородками его жена и что-то аппетитно шкворчало, испуская пряные ароматы. Гарри знал, что на ужин у них сегодня бифштекс с кровью по-мексикански и спагетти баланьезо под сырно-томатным соусом. Его жена любила готовить, чем отличалась от большинства американских женщин, предпочитающих полуфабрикаты из микроволновки.
От дыма защипало глаза, и Гарри раскашлялся, чувствуя, как квакает в легких будущий рак.
– Марта, пива! – прикрикнул он и расстроился, разобрав в своем голосе усталость.
Хлопнула дверца холодильника, и на веранде показалась женщина тридцати лет с седыми волосами и красивым лицом. Она поставила перед Гарри бутылку «Будвайзера» и, не сказав ни слова, удалилась, но ему показалось, что в ее взгляде просквозило осуждение и капелька жалости, будто песчинка на дне ведра, заполненного кристальной чистоты водой.
И Гарри подумал: «А зачем я женился на этой женщине? Зачем мне Марта? Разве Гарри не самодостаточен? К чему я породил таких никчемных людишек, как Брюс и Рем?»
Ответов на вопросы не было.
Гарри окинул взглядом подъездную дорожку, конец которой увяз в тумане, словно жадная оса в густом меде, и сквозь туман он различил очертания двух елочек, различных по высоте. Правая была выше левой на два метра. На два года Брюс был старше Рема. Эти елочки Гарри посадил, когда у него родились сыновья, уже успевшие превратиться в продвинутых тинэйджеров, попросту в отвязанных бездельников, прохлаждающихся от марихуаны к пиву и от пива к марихуане.
Между елок на дорожке из тумана вылепилась фигура, широкоплечая и полная, которая при приближении оказалась старинным другом Гарри, Олдо Бланком.
– Привет, Гарри!
– Привет, Олдо! – вяло поздоровался Гарри, поднимая в знак приветствия бутылку с пивом. – Пиво будешь?
– Да, не отказался бы от бутылочки, – сказал Олдо, плюхнувшись в соседнее плетеное кресло и водрузив ноги, обутые в кожаные ботинки «Гриффитс», на перила веранды.
– Марта, пива! – крикнул Гарри, вскрывая свою бутылку о край стола. – Ты не знаешь, откуда туман?
– Так леса горят, – отозвался Олдо. – Около Джанкшен-Сити торфяники полыхают.
– То-то гарью тянет.
Из дома вынырнула Марта с бутылкой «Будвайзера» и хлопнула ее на стол, сверкая раздраженно глазами.
– Слушай, я видел сейчас на углу тридцать седьмой твоего Рема, – сообщил Олдо, вскрывая пиво и делая первый глоток. – Так он, по-моему, обшаренный в никакое, и рожа в крови, словно с бутылочным крошевом целовался …
– Опять ты мыло смотришь? Щелкни канал, – потребовал шипящий женский голос.
ЩЁЛК
Кафе «У Фонтана», выплеснувшее столики на улицу, находилось в тени четырех раскидистых каштанов, сбрасывающих свои рогатые плоды, похожие на гранаты, на посетителей и мирно выгуливающий воскресный летний день люд. У кафе журчал, разбрасывая вокруг капли, фонтан, выстроенный в виде цветочной кадки, из которой гейзером били струи, распадающиеся в метре от источника цветочными лепестками. На гранитном поребрике, ограждавшем фонтан, сидел высокий бородатый мужчина с мутными от алкоголя глазами, с растрескавшимися в белках капиллярами, грязными, до плеч, черными патлами волос, сдобренными перхотью, и потным лицом. Его звали Алексей, и был он одет в потертую джинсу. На плече висела черная в два отделения сумка со сломанными молниями. Алексей цедил из бокала пиво и слушал, как в голове бродит опьянение. Места за столиком ему не хватило, и он примытарился у фонтана, игнорируя взгляды, полные презрения, которыми одаривали его люди за столиками.
На площади перед фонтаном появился лысый мужчина пятидесяти лет в поношенной голубой форме дорожно-патрульной службы и, остановившись на пятачке между столиками, взревел:
– Мужики, чей «Мерс» всю проезжую часть перегородил?
– Ну, мой, – сказал мужик, не поднимаясь из-за столика и не поворачивая головы к ДПСнику.
Мужику на вид можно было дать лет двадцать пять. Он был выбрит налысо и сидел в компании трех девиц за вторым столиком от фонтана.
– Убери тачку. Не проехать же.
– Через полчаса уберу, – пообещала молодая лысина.
– Ты щас у меня уберешь, – приказала старая лысина.
– А не пошел бы ты.
У Алексея кончилось пиво, и он, покачиваясь при ходьбе, словно годовалый ребенок, отправился в путешествие за добавкой. Проходя мимо голубоформого, он качнулся и, чтобы не упасть, ухватился за него. Лысый ДПСник отбросил пьянчужку, и Алексей, потеряв землю, рухнул на асфальт, выпустив из рук пустой пивной бокал.
– Ты, сволочь, пожалеешь, что тачку не убрал!!! – бросила старая лысина и торопливо удалилась.
Алексей с трудом поднялся на ноги. И поплелся в кафе, слизывая с разбитой губы кровь. Требовалось залить обиду стопочкой водки. Никто не посмотрел в его сторону.
Умывшись в туалете и справив нужду, Алексей добрался до барной стойки, где пропустил стопарик водки и закушал ее бутербродом с красной икрой, которая, не смотря на цену, взвинченную до стоимости стограммовой банки в ближайшем супермаркете, была сухой и к тому же еще безвкусной, точно резина. Несмотря на непрезентабельный вид, деньги у Алексея водились. Оставив на блюдце недоеденный бутерброд с рассыпавшимися по стойке икринками, Алексей, вооружившись полулитровой пивной кружкой, отправился на воздух.
Алексей добрался до фонтана, тяжело опустился на гранит поребрика и успел сделать лишь один глоток. На площади перед фонтаном появился старый знакомец – лысый ДПСник. В руках он держал помповое ружье, а глаза его высверкивали ярость, граничащую с безумием.
– Сука, я тебе говорил тачку убрать! – рявкнула старая лысина, выбрасывая изо рта хлопья пенящейся слюны.
Хлопнул выстрел. Молодую лысину снесло из-за столика. В его груди образовался зев смерти.
– Вы, суки, все заодно!! – орал ДПСник, передергивая помпу.
Стучали выстрелы. Взлетали брызгами осколков бокалы и тарелки. Падали люди. Женщина сорока лет ринулась к асфальту, прикрывая пятилетнего шалопая грудью. Пуля клюнула ее в спину, и асфальт под утихшим навеки шалопаем расплылся в кровавой улыбке.
