Наталья Заварзина - Страна Серых Снов
Наталья Заварзина - Страна Серых Снов краткое содержание
Заварзина Наталья
Страна Серых Снов
Наталья Заварзина
Страна Серых Снов
ВХОД
... прежде нежели отойду, - и уже
не возвращусь - в страну тьмы и
тени смертной, в страну мрака,
каков есть мрак тени смертной,
где нет устройства, где темно,
как самая тьма...
(Иов, 10:21,22)
В тех областях, что простираются меж Небом и Адом, лежит Серость.
Неведомая от начал мира, она существует без тепла дневного светила или ночных звезд. Блеклый и зыбкий срединный мир не похож на влекущие обители Рая или неведомые пространства Преисподней. Серость - страна грез и видений, замкнутая в самой себе вот уже много тысяч лет.
Странный, полувымышленный, полуреальный мир поражает своей сутью, ведь от нее ничего нельзя утаить. Она захватывает в свои объятья и читает сердца, как открытые книги. Серость срывает маски, она оголяет души. Все выносится на поверхность.
Серость бесконечна, как будут вовеки бесконечны человеческие мысли, мечтания, фантазии, выдумки, чувства. Там, где среди угрюмых теней спящего разума и странных сооружений подсознания бродят призраки и создания сокровенных глубин, начинается Серость. Живой душе не найти более странного места, чем это.
Место, где небытие, скука и тоска правят вместе с кошмарами и страхами, где по сей день происходят древние тайны и идет непрерывная гонка туманных видений, и есть серость. Здесь нет правил, и нет изменений.
Серость слывет в междумирье как страна скорби, темноты и забвения. Для некоторых это - лишь видимость. Для тех же, кто пропитан и проникнут Серостью, радость упокоения в этом Нигде и Ничто порою превышает все другие желания. Здесь не место чужакам, но каждый знает дорогу сюда.
Живые люди, что пребывают во сне, или умершие, что почили навеки, сходятся в черно-белом мире. Снедаемые тяготами и гнетами заблудшие и остывшие души здесь находятся вместе.
Серость - страна неопошленной корявым словом мысли любого существа, которое сюда попадает. Поэтому она сходна с эфемерной тюрьмой, где за крепкими прутьями единоличности и уединения кроется полное высвобождение. Умейте понимать.
Каждый, в ком есть хоть зерно серости, может стать серым. Каждый находит себе то, чего он хочет. Ведь Серость прощает не все, но очень многое. В своем хаосе она любит порядок.
В суетном и многострадальном мире людей, который пожирает сам себя, серым быть невозможно. Там, за гранью сновидения, где существует невидимый переход в действительность, собираются те, которым претит беспрестанное противостояние Добра и Зла.
Серость важна. Она необходима. Без Серости не было бы красок. Без нее свет не был бы столь ярок, а тьма не так мрачна. Но в этой связи она находит уединение.
Если летом к человеку приходят зимние мысли, если ему хочется посмотреть в правдивое зеркало или если его душа ищет отдыха от мира, где постоянно идет дождь, то его место в Серости. Иные обретают здесь истину, а иные сходят с ума.
Так зачем отдалять от себя дно колодца, на котором часто прячется личность? Зачем сужать его стенки или углублять его еще больше? Загляните туда и не скрывайте наедине с собою частицы своей сущности.
Ведь в тех областях, что простираются меж Небом и Адом, лежит Серость...
Добро пожаловать, сознающие...
I
В центре Пустого Города стоял Живой Дом.
Стоял где-то там, вдалеке, невидимый и пока отсюда недостижимый. Именно к нему стремилось маленькое светящееся существо, постепенно пробиравшееся по заброшенным улицам. Металлические лестницы, погнутые неизвестной стихией, остовы высотных зданий, развалины заводов, разбитый асфальт шоссе со стертой разметкой: чуть видная точка следовала с усталым упорством к своей далекой цели.
Пустой Город, обширными руинами знакомой цивилизации распростершийся в Стране Серых Снов, давно никого не удивлял. Под низким и невнятного цвета небом он хранил молчание и изучал тех, кто приходил к нему. Сломленные пополам столбы фонарей, расколоченные стекла окон коварно взирали на тусклое творение, тащившее за собой мешок.
Если бы кто-либо представил Город сверху, с неосуществимого птичьего полета, то любой наблюдатель узнал бы в нем знакомый индустриальный склад, а так же все те признаки и видимости, свойственные городу современности - это не древность и не античность, а ровно то самое, что мы видим за окном мегаполиса. Мегаполиса ровно наоборот.
Город знал свою силу - заманивал и отнимал стремление выйти. Входя на просторы закинутых переулков с вездесущими свалками, пришелец искал своего, но скоро запутывался в смертельном лабиринте. Вскоре отчаявшись, вошедший забывал о поисках выхода и сдавался, садясь куда-нибудь на треснувший тротуар.
Так в Городе терялись если не тысячи, то сотни. Они не искажались, не превращались в бродячих мертвецов или неупокоенных сомнамбул, все еще ищущих вожделенный выход, они просто исчезали. Исчезали бесследно и навсегда.
Через дорогу не бежало даже сухое перекати-поле, и нигде не было и травинки, послужившей хоть бы намеком на недавнюю и потерянную жизнь. Чью и когда, никто не узнает. Город съедает и не выплевывает своей легкой добычи.
Но Дух не думал ни о Живом Доме, ни о том, кого он собирается там найти. Если бы он допустил подобное, не миновать ему участи, схожей с пропавшими. Мешок, сработанный из грубой мешковины на ненужной лямке-ремне, шуршал и шлепался о дорогу, которую Дух спонтанно намечал для себя. Ступени и доски, камень и листы ржавого железа; крыши, подвалы, переходы. Дух пытался обмануть злокозненный Город, не имея в запасе и капли умыслов, и у него вполне получалось. Он здесь часто бродил по своим надобностям и привык бывать в таком положении.
Город не терпел такого обращения, но ничего не мог поделать. Суровая тишина покорно отступала, когда шаги Духа, тихонько взбрасывая пыль, опилки или сор вверх, настойчиво вели в центр. Провалы дверных проемов, форточки, канализационные люки, ямы - зоркие уши и чуткие глаза, отпускали его по мере того, как он постепенно достигал того, чего искал в этом опасном месте.
Но на подходе он приостановился и присел на дощатую лавочку посередине погибшего парка. Сложив руки между колен, он наклонился и опустил голову, пытаясь собраться. Пальцы ног держались за бортик, делая его похожим на охотящуюся хищную птицу.
Дух обнаружил прореху в желаниях. Напрягся и теперь выжал все из себя. Пенял на себя, потирая шею и сосредотачивая остатки таких необходимых сил. Город ухватился за это сразу же и расковыривал случайный проблеск воспоминания о далеком гроте... Нет, надо идти.
Живой Дом, неприступным полу-замком кроющийся в середке Пустого Города, трудно назвать домом или зданием вообще. Хаотичное и непоследовательное нагромождение элементов всех существующих стилей, от древности и средневековья и до современного вида. Башня с широкими заколоченными рамами, скат шиферной крыши с замысловатой трубой, гнутый флюгер с отломанным "югом", а также бойницы на шлакоблоках и перевернутая дверца - вот из чего был сложена обитель Центра. Дух привычно обвел взором неправильные формы Дома и поприветствовал его, все же тот был живым.
