Роберт Янг - Маленькая красная школа
Обзор книги Роберт Янг - Маленькая красная школа
© Ank
Роберт Янг
Маленькая красная школа
Ронни избегал городов. Если же он приближался к одному из них, то делал большой крюк, возвращался назад и искал дороги, идущие на целые мили в стороне от него. Он знал, что ни один из этих городов никак не мог быть той деревней, которую он искал. Города были светлыми и современными, с чистыми улицами и проворными автомобилями, тогда как деревня в долине была старой и тихой, с простыми грубыми домами и затененными улицами, и с маленьким красным зданием школы.
Как раз перед входом в деревню должна быть роща из навевающих умиротворение кленов, среди которых, извиваясь, бежит небольшой ручей. Ронни больше всего запомнил ручей. Летом он частенько переходил его вброд, а зимой бегал по нему на коньках; осенью наблюдал, как опавшие листья, будто корабли лилипутов, плывут по нему к самому морю.
Ронни был уверен, что отыщет эту деревню, но дороги тянулись и тянулись через поля, через холмы и через леса, а знакомой долины так и не было видно. Через некоторое время он начал сомневаться, а верную ли он выбрал дорогу, и на самом ли деле те сверкающие рельсы, за которыми он следовал день за днем, были теми самыми, по которым поезд отвез его в город к родителям.
Он продолжал уверять себя, что на самом деле никогда и не убегал из дома, и что унылая трехкомнатная квартира, в которой он жил почти месяц, вообще не была его домом, как и те мертвенно-бледные мужчина и женщина, что встретили его у переполненного терминала, не были ему ни его отцом, ни матерью.
Настоящий его дом был в долине, в старом грубом доме на самой окраине деревни; а настоящими его родителями были Нора и Джим, которые заботились о нем в период отрочества. Несомненно, они никогда не заявляли о том, что были его родителями, но они как раз и были ими, даже если и посадили его, спящего, на тот поезд и отправили в город, жить с этими худосочными людьми, которые претендовали на родительские права.
Ночами, когда темнота слишком плотно подступала со всех сторон к его походному костру, он думал о Норе, о Джиме и о деревне. Но больше всего он думал о мисс Смит, учительнице в той маленькой красной школе. Воспоминания о мисс Смит придавали ему смелости, и лежа в летней траве, под летними звездами, он вообще не испытывал никакого страха.
На четвертое утро он съел последнюю из таблеток пищевых концентратов, которые стянул в доме у своих родителей. Он знал, что теперь должен отыскать знакомую долину как можно скорее, и еще быстрее зашагал вдоль путей, напряженно вглядываясь вперед в поисках первого знакомого ориентира, запавшего в память дерева или вызывающего щемящее чувство узнавания холма, или серебристого звона петляющего ручья. Эта поездка на поезде была его первым путешествием в окружающий мир, так что он не был уверен, как должна выглядеть долина, если входить в нее с близлежащей сельской местности; тем не менее, он не сомневался, что сразу узнает ее.
Сейчас его ноги стали гораздо крепче, чем тогда, когда он впервые сошел с поезда, и периоды дурноты становились все более и более редкими. Солнце больше не беспокоило его глаза, и он мог подолгу смотреть в голубое небо и на ярко освещенную землю без болезненных ощущений.
Ближе к вечеру он услышал пронзительный свисток, и сердце его от волнения заколотилось. Наконец-то он понял, что находится на верном пути, и что он не может быть слишком далеко от долины, потому что этот свист был пронзительной колыбельной проходящего поезда.
Ронни спрятался в зарослях дикой травы, что обрамляла железнодорожную насыпь, и наблюдал, как мимо проносится поезд. Он увидел детей, полулежащих в своих креслах-кроватях, с любопытством разглядывающих окружающее через маленькие окна, и припомнил, как и он смотрел вот так же во время своего путешествия в город, и как был он удивлен, да и напуган, когда, проснувшись, увидел новую незнакомую страну, пестрящую перед его побаливающими глазами.
Ему было любопытно знать, а было ли и его лицо таким же бледным, как и у тех, кого он видел сейчас, таким же белым, таким же худым и таким же болезненным, и пришел к заключению, что наверняка было, потому что жизнь в долине определенным образом воздействует на вас, делает ваши глаза более чувствительными к свету, а ноги слабее.
Но это не могло быть правильным ответом. Ему припомнилось, что его ноги никогда не были слабыми, пока он жил в долине, и никогда не доставляли беспокойства глаза. Он никогда не испытывал затруднений, глядя на упражнения, написанные на черной классной доске в маленьком красном домике школы, и без малейших помех читал слова, написанные печатными буквами в школьных учебниках. Он на самом деле так хорошо выполнял уроки по чтению, что мисс Смит бессчетное количество раз одобрительно похлопывала его по спине и говорила, что он самый лучший ее ученик.
Неожиданно он осознал, что непременно должен вновь увидеть мисс Смит, войти в маленький класс и услышать ее "Доброе утро, Ронни", увидеть ее, уверенно сидящую за столом, увидеть ее золотистые волосы, разделенные пробором точно посередине, и округлые щеки, розовеющие в утреннем свете. Ему впервые пришло в голову, что он влюблен в мисс Смит, и он понял истинную причину своего возвращения в долину.
Хотя и другие причины были достаточно вескими. Ему хотелось вновь побродить в ручье и ощутить прохладную тень окружавших его деревьев, а после этого походить среди кленов, подыскивая самый долгий обратный путь, и, наконец, ему очень хотелось прошествовать вдоль сонной деревенской улицы к дому и там вновь увидеть Нору, которая будет бранить его за опоздание к ужину.
А поезд все шел мимо. Ронни не мог даже представить себе, какой длины он был. Откуда взялись все эти дети? Он не узнал ни одного из них, хотя прожил в долине всю свою жизнь. А ведь он не узнал никого из детей и в том поезде, в котором ехал сам. Ронни покачал головой. Все происходящее озадачивало и лежало за пределами его понимания.
Когда промчался последний из вагонов, он вновь вскарабкался на насыпь, поближе к рельсам. На землю спускались сумерки, и он знал, что очень скоро должны появиться первые звезды. Ах, если бы он смог отыскать долину еще до наступления ночи! Он даже не стал бы задерживаться, чтобы пройти вброд через ручей; он побежал бы изо всех сил через кленовую аллею прямо к дому. Нора и Джим были бы рады вновь увидеть его, и Нора приготовила бы чудесный ужин; и, возможно, в это вечер к ним заглянула бы и мисс Смит, как иногда она делала это, и они занялись бы его уроками, а затем он провожал бы ее до ворот, когда она уже совсем собралась уходить, прощаясь и желая спокойной ночи, и видел бы свет звезд на ее лице, пока она, словно высокая богиня, стояла рядом с ним.
